Чаще всего, дословно передавая чьи-то слова, люди и не задумываются, что используют в своем высказывании предложения с прямой речью. Если их перенести на бумагу, то они потребуют правильного схематического написания с оформлением с помощью специальных знаков препинания - кавычек.

Любое высказывание, будь то мысленное или озвученное, можно записать в виде предложения с прямой речью либо повествования. В современном русском языке различают конструкции с прямой, несобственно-прямой речью, косвенной и диалог.

Что такое прямая речь?

В русском языке предложения с прямой речью служат для дословной передачи чужих слов. При этом важным является также указание на того, кто их произнес, поэтому в составе такого предложения есть слова автора и его высказывание. В словах автора всегда присутствует глагол, показывающий, каким именно способом передается речь или с какой эмоциональной окраской. Например, сказал, подумал, произнес, утвердил, подсказал и другие:

• «Что-то похолодало, может, неподалеку град прошел», - подумал Петр.
• Я тебе приказываю: «Оставь брата в покое, пусть сам разбирается со своей жизнью».
• «Почему здесь никого нет, - удивилась Аленка, - я пришла раньше или опоздала?»
• «Вот так всегда», - тяжело вздохнула бабушка.

Мало кто знает, что первые книги печатались без знаков препинания, а такое понятие, как «кавычки» впервые применили в литературе в конце 18 века. Считается, что этот символ ввел в употребление для письменной речи Карамзин Н. М. Свое название они получили, скорее всего, от диалектного слова «кавыш», которое означало «утенок». Похожие на следы от утиных лапок, кавычки прижились и стали знаком препинания при написании названий и передаче чужих слов.

Оформление конструкций, передающих чужую речь

Предложения с прямой речью делятся на две части: слова автора и высказывание. Для их разделения применяют кавычки, запятые, тире и двоеточия. Только в том случае, если не указывается говорящий, кавычки не ставят, например, это пословицы и поговорки (Без труда не вытянешь рыбку из пруда), у которых автор народ, лицо собирательное.

Знаки препинания в предложениях с прямой речью ставятся в зависимости от того, где именно находятся слова автора.

• Когда авторские слова в начале предложения, после них ставится двоеточие, а высказывание оформляется с двух сторон кавычками. Например, "Учительница напомнила классу: «Завтра в школе субботник»". В конце предложения с прямой речью (примеры ниже) ставится знак, в зависимости от интонации. Например:
  1) Маша удивилась: «Ты откуда здесь взялся?»
  2) Испугавшись темноты, малыш закричал: «Мама, я боюсь!»

• Знаки препинания в предложениях с прямой речью без указания автора, идущие в одной строке, разделяются друг от друга с помощью тире. Например:
  «Ты куда сейчас идешь?» - спросил я насупившегося друга. - «А тебе зачем знать?» - «А вдруг нам по пути?» - «Вряд ли».

Каждое предложение с прямой речью можно изобразить в виде схемы.

Схемы предложений

Схема предложения с прямой речью состоит из условных обозначений и знаков препинания. В ней буквой «п» или «П» обозначается прямая речь, а буквой «А» или «а» слова автора. В зависимости от написания букв, слова автора или прямая речь пишутся с заглавной или маленькой буквы.

• «П», - а. «Здесь надо было повернуть налево», - сказала пассажирка водителю.
• «П!» - а. «Вы тут не стояли, молодой человек!» - закричала бабка с конца очереди.
• «П?» - а. «Ты зачем за мной увязался?» - спросил я старого пса.
• А: «П». Мама повернулась к сыну: «После школы зайди в магазин за хлебом».
• А: «П!» Бабушка подвинула тарелку назад к внуку: «Ешь, а то гулять не пойдешь!»
• А: «П?» Учитель удивленно поднял глаза: «Ты как с такими отметками поступать будешь?»

Это примеры цельных прямых предложений

Схемы «разорванной» прямой конструкции

Схема предложения с прямой речью наглядно показывает, как следует расставлять знаки препинания.

Применение прямой речи

Множеством способов изложения повествования обладает русский язык. Предложения с прямой речью - один из них. Чаще всего их используют в художественных текстах и в газетных статьях, где требуется дословная передача чьих-то высказываний.

Без передачи человеческих мыслей и слов художественная литература носила бы только описательный характер и вряд ли имела успех у читателей. Больше всего их интересуют чужие мысли и чувства, которые вызывают положительный или отрицательный отклик в сознании. Именно это «привязывает» читателя к произведению и определяет его как понравившееся или нет.

Еще один прием, применяемый в русской литературе и повседневной жизни, - это косвенная речь.

Что такое косвенная речь?

Легко запомнить, чем отличаются предложения с прямой речью от косвенной речи. В ней нет дословной передачи чужих слов и интонации. Это сложноподчиненные предложения с придаточной и главной частями, объединенными с помощью союзов, местоимений или частицы «ли».

Предложения с прямой и косвенной речью в русском языке передают чужие слова, но звучат они при этом по-разному. Например:

1. Доктор предупредил: «Сегодня процедуры начнутся на час раньше». Это прямая речь с дословной передачей слов доктора.
2. Доктор предупредил, что сегодня процедуры начнутся на час раньше. Это косвенная речь, так как слова доктора передает кто-то другой. В предложениях с косвенной речью слова автора (главная часть) всегда стоят перед самим высказыванием (придаточная часть) и отделяются от него запятой.

Строение косвенных предложений

Как все сложноподчиненные предложения, косвенные состоят из главного и одного или более подчиненных:

• Доктор предупредил, что сегодня процедуры начнутся на час раньше, поэтому надо раньше встать.

Также косвенная речь может передаваться в простом предложении с помощью второстепенных членов, например:

• Доктор предупредил о начале процедур на час раньше.

В этом примере слова доктора передаются без построения сложноподчиненного предложения, но при этом их смысл передан правильно.

Важным показателем при изменении прямой речи в косвенную является то, что в сложноподчиненном предложении от главной части к второстепенной всегда можно поставить вопрос:

• Доктор предупредил (о чем?), что сегодня процедуры начнутся на час раньше.

Для построения косвенной речи используют союзы и местоимения. В этом различие предложения с прямой и косвенной речью.

Союзы и союзные слова для передачи чужих слов

В том случае, если косвенная речь носит повествовательный характер, используют союз «что»:

• Мама сказала, что лучше взять зонт.

Когда предложение побудительного характера, используют союз «чтобы»:

• Бабушка велела, чтобы я вымыла посуду.

При создании вопросительного косвенного предложения сохраняются те же местоимения, что имеют вопросительные предложения с прямой речью:

Если в прямой речи отсутствуют вопросительные местоимения, в предложении с косвенной речью используют частицу «ли»:

• Я спросил: «Ты будешь доедать борщ?»
• Я спросил, будет ли он доедать борщ.

При передаче чужих слов в косвенной речи не передается интонация говорящего.

Несобственно-прямая речь

Еще один вид косвенных предложений - несобственно-прямая речь. В ней сочетается одновременно речь автора с персонажем.

Чтобы лучше понять разницу, следует сделать разбор предложения с прямой речью, косвенной и несобственно-прямой.

• Приехав из Греции, мои друзья сказали: «Мы обязательно туда вернемся». Это предложение с прямой речью, разделенной на слова автора и само высказывание.
• Приехав из Греции, мои друзья сказали, что они обязательно туда вернутся. Это предложение с косвенной речью, в котором от главной части можно поставить вопрос к подчиненной (сказали о чем?)
• Мои друзья приехали из Греции. Они обязательно туда вернутся! Это несобственно-прямая речь, основная функция которой - передача основного смысла сказанного, но не от имени персонажей, которые побывали в Греции, а автора повествования, их друга.

Главное отличие несобственно-прямой речи - это передача чужих эмоций с помощью своих слов.

Диалог

Еще один вид передачи чужой речи в литературе - это диалог. Он применяется для передачи слов нескольких участников, при этом реплики пишутся с новой строки и выделяются тире:

Учитель спросил:

Почему тебя не было на уроке?

Я ходил к врачу, - ответил ученик.

Диалог применяется в художественной литературе в произведениях с большим количеством персонажей.

В пределах все того же объективного повествования (Erform) встречается и такая его разновидность, когда голос героя начинает преобладать над голосом автора, хотя формально текст принадлежит повествователю. Это несобственно-прямая речь, которую отличает от несобственно-авторского повествования именно преобладание голоса героя в рамках Erform. Рассмотрим два примера.

«Анфиса не выказала ни удивления, ни сочувствия. Она не любила этих мальчишеских выходок своего мужа. Его ждут-ждут дома, убиваются, места себе не находят, а он, на-ко, ехал-ехал, да пришла в голову Синельга – и поскакал. Как будто сквозь землю провалится эта самая Синельга, ежели туда на день позже выехать.» (Ф. Абрамов. Пути-перепутья)

«Вчера было сильно выпито. Не то, чтобы прямо «в лоскуты», но крепко. Вчера, позавчера и третьего дня. Все из-за этого гада Банина и его дражайшей сеструхи. Ну и раскололи они тебя на твои трудовые рубли! ...После демобилизации подался с дружком в Новороссийск. Через год его забрали. Какая-то сволочь сперла запчасти из гаража» (В. Аксенов. На полпути к Луне)/

Как можно видеть, при всех различиях между героями здесь у Ф. Абрамова и В. Аксенова сходный принцип в соотношении голосов автора и персонажа. В первом случае собственно автору можно, кажется, «приписать» лишь первые два предложения. Затем его точка зрения намеренно совмещается с точкой зрения Анфисы (или «исчезает», с тем чтобы дать крупным планом саму героиню). Во втором примере вообще невозможно оказывается вычленить авторский голос: все повествование окрашено голосом героя, его речевыми особенностями. Случай особенно трудный и интересный, т.к. интеллигентское просторечие, свойственное персонажу, не чуждо и автору, в чем может убедиться каждый, кто прочтет всю повесть Аксенова. Вообще такое стремление к слиянию голосов автора и героя, как правило, происходит при их близости и говорит о стремлении писателей к позиции не отрешенного судии, а «сына и брата» своих героев. «Сыном и братом» своих персонажей называл себя М. Зощенко в «Сентиментальных повестях»; «Ваш сын и брат» – назывался рассказ В. Шукшина, и хотя эти слова принадлежат герою рассказа, но во многом авторская позиция у Шукшина вообще характеризуется стремлением повествователя предельно приблизиться к персонажам. В исследованиях по лингвостилистике второй половины ХХ в. эта тенденция (восходящая к Чехову) отмечается как характерная для русской прозы 1960-х – 1970-х гг. С этим согласуются и признания самих писателей. «...Один из излюбленных мною приемов – он даже стал, пожалуй, слишком часто повторяться – это голос автора, который как бы вплетается во внутренний монолог героя», – о признавался Ю. Трифонов. Еще раньше о сходных явлениях размышлял В. Белов: «...Мне думается, что существует некая тонкая, неуловимо зыбкая и имеющая право на существование линия соприкосновения авторского языка и языка изображаемого персонажа. Глубокое, очень конкретное разделение этих двух категорий так же неприятно, как и полное их слияние».

Несобственно-авторское повествование и несобственно-прямая речь – две близкие друг другу разновидности Erform. Если подчас трудно бывает их рeзко разграничить (а в этой трудности признаются и сами исследователи), то можно выделять не три, а две разновидности Erform и говорить при этом о том, что преобладает в тексте: «план автора» или «план персонажа» (по терминологии Н.А. Кожевниковой), то есть, в принятом нами разделении, собственно авторское повествование или две другие разновидности Erform. Но различать хотя бы эти два вида авторской активности необходимо, тем более, что, как видим, эта проблема волнует и самих писателей.

Icherzählung – повествование от первого лица – не менее распространено в литературе. И здесь можно наблюдать не меньше выразительных возможностей для пишущего. Рассмотрим эту форму – Icherzählung (по принятой в мировом литературоведении терминологии; в русском звучании – «ихерцелюнг»).

«”Какое наслаждение для повествователя от третьего лица перейти к первому! Это все равно, что после мелких и неудобных стаканчиков-наперстков вдруг махнуть рукой, сообразить и выпить прямо из-под крана холодной сырой воды”» (Мандельштам О. Египетская марка. Л., 1928, с. 67).

Исследователю... это лаконичное и сильное замечание говорит очень много. Во-первых, оно настоятельно напоминает об особой сущности словесного искусства (по сравнению с другими видами речевой деятельности)... Во-вторых, оно свидетельствует о глубине эстетической осознанности выбора той или другой ведущей формы повествования применительно к задаче, которую поставил перед собой писатель. В-третьих, оно указывает на необходимость (или возможность) и художественную плодотворность перехода от одной повествовательной формы к другой. И, наконец, в-четвертых, оно содержит признание известного рода неудобств, которым чревато любое отступление от некорректируемой экспликации авторского «я» и которым тем не менее художественная литература почему-то пренебрегает».

«Некорректируемая экспликация авторского «я»» в терминологии современного ученого-лингвиста – это вольное, ничем не сдерживаемое прямое авторское слово, которое, вероятно, имел в виду О. Мандельштам в данном конкретном случае – в книге «Египетская марка». Но повествование от первого лица вовсе не обязательно предполагает именно и только такое слово. И здесь можно выделить по крайней мере три разновидности. Того же, кто является носителем такого повествования, условимся называть рассказчиком (в отличие от повествователя в Erform). Правда, в специальной литературе нет единства по части терминологии, связанной с рассказчиком, и можно встретить словоупотребление, обратное предложенному нами. Но здесь важно не привести всех исследователей к обязательному единомыслию, а договориться о терминах. В конце концов, дело не в терминах, а в сути проблемы.

Итак, три важных разновидности повествования от первого лица – Icherzählung, выделяемые взависимости от того, кто является рассказчиком: автор-рассказчик; рассказчик, не являющийся героем; герой-рассказчик.

1. Автор-рассказчик . Вероятно, именно эту форму повествования имел в виду О. Мандельштам: она давала ему, поэту, пишущему прозу, наиболее удобную и привычную, к тому же, конечно, сообразующуюся с конкретным художественным заданием возможность максимально открыто и прямо говорить от первого лица. (Хотя не стоит и преувеличивать автобиографизм такого повествования: даже в лирике, с ее максимальной по сравнению с драмой и эпосом субъективностью, лирическое «я» не только не тождественно биографическому автору, но и не является единственной возможностью для поэтического самовыражения.) Самый же яркий и известный пример такого повествования – «Евгений Онегин»: фигура автора-рассказчика организует весь роман, который и строится как беседа автора с читателем, рассказ о том, как пишется (писался) роман, который благодаря этому как будто создается на глазах у читателя. Автор здесь организует и отношения с героями. Причем сложность этих отношений с каждым из героев мы понимаем во многом благодаря своеобразному речевому «поведению» автора. Слово автора способно вбирать в себя голоса персонажей (в данном случае слова герой и персонаж употребляются как синонимы). С каждым из них автор вступает в отношения то диалога, то полемики, то полного сочувствия и соучастия. (Не забудем, что Онегин – «добрый… приятель» автора, они в определенное время подружились, собирались вместе отправиться в путешествие, т.е. автор-рассказчик принимает некоторое участие в сюжете. Но надо помнить и об условности такой игры, например: «Письмо Татьяны предо мною, / Его я свято берегу». С другой стороны, не следует отождествлять автора как литературный образ и с реальным – биографическим – автором, как бы это ни было соблазнительно (намек на южную ссылку и некоторые другие автобиографические черты).

Об этом речевом поведении автора, о диалогических отношениях автора и героев впервые, по-видимому, заговорил Бахтин в статьях «Слово в романе» и «Из предыстории романного слова». Здесь он показал, что изображение говорящего человека, его слова – характерная примета черта именно романа как жанра и что разноречие, «художественный образ языка», даже множества языков героев и диалогические отношения с ними автора собственно и являются предметом изображения в романе.

2. Герой-рассказчик . Это тот, кто принимает участие в событиях и повествует о них; таким образом по видимости «отсутствующий» в повествовании автор создает иллюзию достоверности всего происходящего. Не случайно фигура героя-рассказчика особенно часто появляется в русской прозе начиная со второй половины 30-х годов ХIХ в.: это, возможно, объясняется и повышенным вниманием писателей к внутреннему миру человека (исповедь героя, его рассказ о себе самом). И в то же время уже в конце 30-х годов, когда формируется реалистическая проза, герой – очевидец и участник событий – призван был постулировать «правдоподобность» изображаемого. При этом в любом случае читатель вплотную оказывается приближен к герою, видит его как бы крупным планом, без посредника в лице всезнающего автора. Это, пожалуй, самая многочисленная группа произведений, написанных в манере Icherzählung (если бы кто-нибудь захотел произвести такого рода подсчеты). И в этот разряд попадают произведения, где отношения автора и рассказчика могут быть самыми разными: близость автора и рассказчика (как, например, в «Записках охотника» Тургенева); полная «независимость» рассказчика (одного или нескольких) от автора (как в «Герое нашего времени», где собственно автору принадлежит лишь предисловие, не входящее, строго говоря, в текст романа: его и не было при первом издании). Можно назвать в этом ряду «Капитанскую дочку» Пушкина, множество других произведений. По словам В.В. Виноградова, «рассказчик – речевое порождение писателя, и образ рассказчика (который выдает себя за «автора») – это форма литературного «актерства» писателя». Не случайно формы повествования в частности и проблема автора вообще интересуют не только литературоведов, но и лингвистов, таких, как В.В. Виноградов и многие другие.

Крайним случаем Icherzählung является сказовая форма, или сказ. В таком произведении герой-рассказчик личность не книжная, не литературная; это, как правило, что называется, человек из низов, неумелый рассказчик, которому единственному «отдано» право вести рассказ (т.е. все произведение построено как рассказ такого героя, а авторское слово отсутствует вовсе или служит лишь небольшой рамкой – как, например, в повести Н.С. Лескова «Очарованный странник»). Сказ потому и называется так, что, как правило, это имитация спонтанной (неподготовленной) устной речи, и часто в тексте мы видим стремление автора передать даже на письме особенности именно устного произнесения (рассказывания). И это важная черта сказовой формы, ее отмечали поначалу как главную первые исследователи сказа – Б.М. Эйхенбаум, (статья «Как сделана «Шинель» Гоголя», 1919), В. В. Виноградов (работа «Проблема сказа в стилистике, 1925). Однако затем М. М. Бахтин (в книге «Проблемы поэтики Достоевского», 1929), а возможно, одновременно с ним и независимо от него другие исследователи приходят к заключению, что главное в сказе все же не установка на устную речь, а работа автора чужим словом, чужим сознанием. «Нам кажется, что в большинстве случаев сказ вводится именно ради чужого голоса , голоса социально определенного, приносящего с собой ряд точек зрения и оценок, которые именно и нужны автору. Вводится, собственно, рассказчик, рассказчик же – человек не литературный и в большинстве случаев принадлежащий к низшим социальным слоям, к народу (что как раз и важно автору), – и приносит с собою устную речь».

Понятие точки зрения предстоит еще уточнить, теперь же важно обратить внимание еще на два момента: «отсутствие» автора в произведении и тот факт, что все оно построено как рассказ героя, предельно далекого от автора. В этом смысле отсутствующее авторское слово, отличающееся литературностью, предстает как невидимый (но предполагаемый) противоположный полюс по отношению к слову героя – слову характерному. Одним из ярких примеров сказового произведения можно назвать роман Достоевского «Бедные люди», построенный в форме писем бедного чиновника Макара Девушкина и его возлюбленной – Вареньки. Позднее об этом первом своем романе, который принес ему литературную славу, но и вызвал упреки критиков, писатель заметил: «Не понимают, как можно писать таким слогом. Во всем они привыкли видеть рожу сочинителя; я же моей не показывал. А им и невдогад, что говорит Девушкин, а не я, и что Девушкин иначе и говорить не может». Как видим, и это полушутливое признание должно убедить нас в том, что выбор формы повествования происходит осознанно, как особая художественная задача. В известном смысле сказ противоположен первой названной нами форме Icherzählung, в которой полноправно царит автор-рассказчик и о которой писал О. Мандельштам. Автор, стоит это еще раз подчеркнуть, работает в сказе чужим словом – словом героя, добровольно отказываясь от своей традиционной «привилегии» всезнающего автора. В этом смысле прав был В.В. Виноградов, писавший: «Сказ – это художественное построение в квадрате...».

От имени «я» может говорить и такой рассказчик, которого нельзя назвать героем: он не принимает участия в событиях, а лишь повествует о них.Рассказчик, не являющийся героем , предстает, однако, частью художественного мира: он тоже, как и персонажи, предмет изображения. Он, как правило, наделен именем, биографией, а главное – его рассказ характеризует не только персонажей и события, о которых он повествует, но и его самого. Таков, например, Рудый Панько в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголя – не менее колоритная фигура, чем персонажи, участвующие в действии. И сама его манера повествования прекрасно может прояснить высказанное выше положение о событии рассказывания: для читателя это действительно эстетическое переживание, не менее, пожалуй, сильное, чем сами события, о которых он говорит и которые происходят с героями. Бесспорно, что и для автора создать образ Рудого Панька было особым художественным заданием. (Из приведенного выше высказывания Мандельштама явствует, что вообще выбор формы повествования никогда не случаен; другое дело, что не всегда возможно получить авторское толкование того или иного случая, но задуматься об этом каждый раз необходимо.) Вот как звучит гоголевский сказ:

«Да, вот было и позабыл самое главное: как будете, господа, ехать ко мне, то прямехонько берите путь по столбовой дороге, на Диканьку. Я нарочно и выставил ее на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора. Про Диканьку же, думаю, вы наслушались вдоволь. И то сказать, что там дом почище какого-нибудь пасичникова куреня. А про сад и говорить нечего: в Петербурге вашем, верно, не сыщете такого. Приехавши же в Диканьку, спросите только первого попавшегося навстречу мальчишку, пасущего в запачканной рубашке гусей: «А где живет пасичник Рудый Панько?» – «А вот там!» – скажет он, указавши пальцем и, если хотите, доведет вас до самого хутора. Прошу однако ж не слишком закладывать назад руки и, как говорится, финтить, потому что дороги по хуторам нашим не так гладки, как перед вашими хоромами».

Фигура рассказчика дает возможность сложной авторской «игры», и не только в сказовом повествовании, – например, в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита», где автор играет «ликами» рассказчика: то он акцентирует свое всеведение, обладание полным знанием о героях и обо всем, что происходило в Москве («За мной, читатель, и только за мной!»), – то надевает маску незнания, приближающую его к любому из проходных персонажей (дескать, этого мы не видели, а чего не видели, того не знаем). Как писал в 1920-е гг. В.В. Виноградов: «В литературном маскараде писатель может свободно, на протяжении одного художественного произведения, менять стилистические маски».

В качестве итога приведем определение сказа, данное современными учеными и учитывающее, кажется, все важнейшие наблюдения над сказом, сделанные предшественниками: «...сказ – это двуголосое повествование, которое соотносит автора и рассказчика, стилизуется под устно произносимый, театрально импровизированный монолог человека, предполагающего сочувственно настроенную аудиторию, непосредственно связанного с демократической средой или ориентированного на эту среду».

Итак, можно сказать, что в литературном произведении, как бы оно ни было построено с точки зрения повествования, мы всегда обнаруживаем авторское «присутствие», но обнаруживается оно в большей или меньшей степени и в разных формах: в повествовании от 3 лица повествователь наиболее близок автору, в сказе рассказчик наиболее отдален от него. «Рассказчик в сказе не только субъект речи, но и объект речи. Вообще можно сказать, что, чем сильнее личность рассказчика обнаруживается в тексте, тем в большей степени он является не только субъектом речи, но и объектом ее». (И наоборот: чем незаметнее речь повествователя, чем меньше в ней характерности, тем ближе повествователь к автору.)

Чтобы лучше различать субъекта речи (говорящего) и объект речи (что изображается), полезно различать понятия субъект речи и субъект сознания. Тем более, что изображаться может не только внешность героя, событие (действие) и т.п., но и – что особенно важно для жанра романа и вообще для всей повествовательной прозы – речь и сознание героя. Причем речь героя может изображаться не только как прямая, но и в преломлении – в речи повествующего (будь то автор, повествователь или рассказчик), а значит, и в его оценке. Итак, субъект речи – это сам говорящий. Субъект сознания – тот, чье сознание выражается (передается) в речи субъекта. Это не всегда одно и то же.

1. Субъект речи и субъект сознания совпадают. Сюда относятся все случаи прямого авторского слова (собственно авторское повествование). Сюда же отнесем и довольно простые случаи, когда в тексте два субъекта речи и два же субъекта сознания.

Он мыслит: «Буду ей спаситель.

Не потерплю, чтоб развратитель

Огнем и вздохов и похвал

Младое сердце искушал;

Чтоб червь презренный, ядовитый

Точил лилеи стебелек;

Чтобы двухутренний цветок

Увял еще полураскрытый».

Все это значило, друзья:

С приятелем стреляюсь я.

Как видим, признаки прямой речи обозначены, и самая речь Ленского отделена от авторской. Голос автора и голос героя не сливаются.

2. Более сложный случай. Субъект речи один, но выражаются два сознания (сознание двоих): в данном примере – автора и героя.

Он пел любовь, любви послушный,

И песнь его была ясна,

Как мысли девы простодушной,

Как сон младенца, как луна

В пустынях неба безмятежных,

Богиня тайн и вздохов нежных.

Он пел разлуку, и печаль,

И нечто , и туманну даль,

И романтические розы...

Обратите внимание, что здесь, в последних трех стихах, автор явно иронизирует над поэзией Ленского: выделенные курсивом слова таким образом отделяются от автора как чужие, и в них можно усмотреть еще аллюзию на два литературных источника. (Аллюзия – скрытый намек на подразумеваемый, но впрямую не обозначенный литературный источник. Читатель должен угадать, на какой именно.) «Туманна даль» – одна из распространенных романтических формул, но возможно, что Пушкин имел в виду и статью В.К. Кюхельбекера 1824 г. «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие». В ней автор сетовал на то, что романтическая элегия вытеснила героическую оду, и писал: «Картины везде одни и те же: луна, которая – разумеется – уныла и бледна, скалы и дубравы, где их никогда не бывало, лес, за которым сто раз представляют заходящее солнце, вечерняя заря, изредка длинные тени и привидения, что-то невидимое, что-то неведомое, пошлые иносказания, бледные, безвкусные олицетворения... в особенности же – туман : туманы над водами, туманы над бором, туманы над полями, туман в голове сочинителя». Другое же выделенное у Пушкина слово – «нечто» – указывает на отвлеченность романтических образов, а может быть, даже на «Горе от ума», в котором Ипполит Маркелыч Удушьев производит на свет «ученый трактат» под названием «Взгляд и нечто» – бессодержательное, пустое сочинение.

Все сказанное должно подвести нас к пониманию сложных, полемических отношений автора с Ленским; в особенности эта полемика относится не столько даже к личности самого юного поэта, безусловно любимого автором, сколько к романтизму, которому и сам автор недавно еще «отдал дань», но с которым теперь решительно разошелся.

Сложнее другой вопрос: кому принадлежат стихи Ленского? Формально – автору (они даны в авторской речи). По существу же, как пишет М.М. Бахтин в статье «Из предыстории романного слова», «поэтические образы... изображающие «песнь» Ленского, вовсе не имеют здесь прямого поэтического значения. Их нельзя понимать как непосредственные поэтические образы самого Пушкина (хотя формально характеристика дана от автора). Здесь «песнь» Ленского сама себя характеризует, на своем языке, в своей поэтической манере. Прямая пушкинская характеристика «песни» Ленского – она есть в романе – звучит совершенно иначе:

Так он писал темно и вяло...

В приведенных же выше четырех строчках звучит песнь самого Ленского, его голос, его поэтический стиль, но они пронизаны здесь пародийно-ироническими акцентами автора; они поэтому и не выделены из авторской речи ни композиционно, ни грамматически. Перед нами действительно образ песни Ленского, но не поэтический в узком смысле, а типично романный образ: это образ чужого языка, в данном случае образ чужого поэтического стиля... Поэтические же метафоры этих строк («как сон младенца, как луна» и др.) вовсе не являются здесь первичными средствами изображения (какими они были бы в прямой серьезной песне самого Ленского); они сами становятся здесь предметом изображения, именно – пародийно-стилизующего изображения. Этот романный образ чужого стиля... в системе прямой авторской речи... взят в интонационные кавычки , именно – пародийно-иронические» .

Сложнее обстоит дело с другим примером из «Евгения Онегина», который также приводит Бахтин (а вслед за ним и многие современные авторы):

«Кто жил и мыслил, тот не может

В душе не презирать людей;

Кто чувствовал, того тревожит

Призрак невозвратимых дней:

Тому уж нет очарований,

Того змия воспоминаний,

Того раскаянье грызет.

Можно было бы думать, что перед нами прямая поэтическая сентенция самого автора. Но уже следующие строки:

Все это часто придает

Большую прелесть разговору, –

(условного автора с Онегиным) бросают легкую объектную тень на эту сентенцию (т.е. мы можем и даже должны думать, что здесь изображается – служит объектом – сознание Онегина - Е.О. ). Хотя она входит в авторскую речь, но построена она в районе действия онегинского голоса, в онегинском стиле. Перед нами снова романный образ чужого стиля. Но построен он несколько иначе. Все образы этого отрывка являются предметом изображения: они изображаются как онегинский стиль, как онегинское мировоззрение. В этом отношении они подобны образам песни Ленского. Но, в отличие от этой последней, образы приведенной сентенции, будучи предметом изображения, и сами изображают, точнее, выражают авторскую мысль, ибо автор с нею в значительной мере солидарен, хотя и видит ограниченность и неполноту онегинско-байронического мировоззрения и стиля. Таким образом, автор... гораздо ближе к онегинскому «языку», чем к «языку» Ленского... он не только изображает этот «язык», но в известной мере и сам говорит на этом «языке». Герой находится в зоне возможной беседы с ним, в зоне диалогического контакта. Автор видит ограниченность и неполноту еще модного онегинского языка-мировоззрения, видит его смешное, отъединенное и искусственное лицо («Москвич в гарольдовом плаще», «Слов модных полный лексикон», «Уж не пародия ли он?»), но в то же время целый ряд существенных мыслей и наблюдений он может выразить только с помощью этого «языка»... автор действительно беседует с Онегиным...».

3. Субъекты речи разные, но выражается при этом одно сознание. Так, в комедии Фонвизина «Недоросль» Правдин, Стародум, София выражают, по сути, авторское сознание. Такие примеры в литературе начиная с эпохи романтизма уже находятся с трудом (и этот пример взят из лекции Н.Д. Тамарченко). Речи персонажей повести Н.М. Карамзина «Бедная Лиза» также часто отражают одно – авторское – сознание.

Итак, мы можем сказать, что образ автора , автор (во втором из трех приведенных выше значений), голос автора – все эти термины реально «работают» при анализе литературного произведения. При этом понятие «голос автора» имеет значение более узкое: мы говорим о нем применительно к эпическим произведениям. Образ автора – понятие самое широкое.

В любом практически тексте можно выделить речь авторскую и неавторскую - речь персонажей в худо­жественной литературе, цитаты в научной, деловой прозе. Издавна укоренившийся в грамматиках термин чужая речь и обозначает включенные в авторское из­ложение высказывания других лиц или же собствен­ные высказывания рассказчика, о которых он вспо­минает, напоминает.

Чужая речь противопоставляется авторской, т. е. "своей", принадлежащей рассказчику, говорящему. По способу, характеру передачи, оформления чужой речи различают прямую, косвенную и несобственно-прямую речь. Все эти виды чужой речи выделяются на фоне ав­торской, в которую они различным образом вплетаются, выполняя многообразные стилистические функции.

Разумеется, главная роль в любом стиле принад­лежит авторской речи, составляющей основной кор­пус текстов и решающей основные информативные, коммуникативные, эстетические задачи. Элементы же чужой речи имеют характер своеобразной инкруста­ции, которая разнообразит авторскую речь, придает ей разнообразные стилистические оттенки.

Рассмотрим подробнее виды чужой речи.

Прямая речь

Прямая речь - один из способов передачи чужой речи, при котором говорящий (пишущий) полностью сохраняет ее особенности (лексические, синтаксиче­ские), не приспосабливая ее к своей речи. Поэтому прямая речь и речь автора четко разграничиваются:

Он вдруг остановился, протянул руку вперед и про­молвил: "Вот куда мы идем" (И.С. Тургенев).

"Он же еще и угрожает!" - проговорил сестре впол­голоса Ганя (Ф.М. Достоевский).

Я к вам завтра приду, - сказала она, - и при­веду с собой ваших внучек, Сашу и Лиду (А.П. Чехов).

Своеобразие прямой речи и значительные ее ре­сурсы заключаются в том, что она стремится не только передать содержание чужого высказывания, но и бук­вально воспроизвести его форму со всеми его лекси­ческими, синтаксическими, интонационными, сти­листическими особенностями - так, как она была вос­принята говорящим. Поэтому прямая речь резко выделяется на фоне нейтральной авторской, состав­ляя с ней стилистический контраст или разнообраз­но и сложно взаимодействуя с ней.

Прямая речь используется в различных видах ли­тературы. В научной прозе она имеет вид цитат, ко­торые призваны развивать, аргументировать, подтвер­ждать мысль автора, например:

Очень тонкие и глубокие интерпретации на этот счет находили в работах А. Вежбицкой, Т. А. ван Дейка, Н. Э. Энквиста и др. Один пример из книги А. Веж­бицкой (анализ отдельных высказываний - речевых актов):

Я благословляю тебя =

Желая быть причиной того, чтобы с тобой

произошло нечто хорошее,

предполагая, что я могу сделать так, чтобы

это произошло путем говорения этого,

я говорю: я хочу тебе хорошего (с. 270).

Поздравляю! =

Зная, что ты сделал так, что с тобой

произошло нечто хорошее,

предполагая, что тебе из-за этого приятно,

желая сделать так, чтобы ты знал, что

мне тоже приятно,

я говорю: мне тоже из-за этого приятно (с. 270).

Для функциональной стилистики, в особенности для стилистки художественных текстов, подобный анализ и его результаты представляют несомненный интерес (Стилистика научного текста, автор раздела - проф. М.Н. Кожина).

В научном стиле назначение прямой речи (цитат) чисто содержательное, информативное, не связанное напрямую с заботами о слоге, стиле, форме.

Иное дело- художественная литература. "Прямая речь, - пишет М.К. Милых, - является составной ча­стью художественного произведения, ярко отличаю­щей язык художественной литературы от языка ли­тературы научной, общественно-политической и даже публицистической, ближе стоящей к художественной литературе по языковым приемам".

В чем назначение прямой речи в художественной литературе? Главное - это создание характеров. Вво­дя в словесную ткань прямые высказывания персо­нажей, автор тем самым использует их реплики, мо­нологи, диалоги для речевой характеристики героев, которая нередко дополняется, комментируется заме­чаниями в авторской речи.

Вот характерный пример. В "Сценках из деревен­ской жизни" Вячеслав Пьецух рассказывает о столетней старушке по прозвищу Паучиха (миниатюрное согбенное существо с маленьким личиком и слезящимися глазами):

В тот раз, когда мне довелось быть гостем у Паучихи, она усадила меня за стол, сама устроилась напро­тив в откидном кресле и сразу изобразила на лице на­стороженное внимание, какое обыкновенно появляется у председательствующего на каком-нибудь деловом со­брании после того, как он спросит: "Вопросы есть?"

Интересно, а сколько вам, Мария Ильинична, лет? - справился я у хозяйки, не думая ее обидеть таким воп­росом.

Да уж я и со счета сбилась, - уклончиво сказа­ла она, и в этом ответе можно было при желании ус­мотреть некоторое кокетство.

Ну а все-таки? <...>

Ну, вот еще разве что... Когда я совсем малень­кой девочкой была и меня только-только приставили нянь­кой к младшему брату Ваньке, у нас в деревне лужок делили, вот тот, который сейчас находится сразу за магазином, - и при дележе случилась большая драка. У нас этот лужок каждый год на покос делили, а дела­лось это так. Собираются, значит, рано поутру всем ми­ром, с бабами, детьми, стариками, и отправляются на лужок. Как придут, то сначала делятся на выти, то есть как бы на бригады по обоюдной симпатии, если по-современно­му говорить. Потом посылают стариков искать устья, такие отметины, которые остались от прошлогоднего дележа. Если найдут эти самые устья, то дело сладится просто, а если не найдут, то наши мужики разведут такую гео­метрию, что после водкой два дня отпиваются для по­правления головы. Так вот, первым делом режут лужок на еми, и не просто режут, а с толканием в грудки, с криками, с матерком, точно они клад по нечаянности на­шли. Емей у нас всегда выходило четыре: две цветко­вых, самых лучших, одна болотная и одна - кусты. Потом шестами делят еми на половины, половины на четвер­тины, четвертины на косья и полукосья, а уж эти делят­ся по лаптям.

Конечно, приведенный диалог можно было бы пе­редать и в авторской речи, в авторском изложении. Однако, воспринимая прямую речь Паучихи - свое­образную, раздумчивую, лукавую, пересыпанную ме­стными словечками, оборотами, читатель гораздо луч­ше, рельефнее представит себе образ старушки.

Прямая речь - яркая стилистическая краска, важ­нейшее средство создания характера персонажа (ха­рактерологическое средство).

Вторая функция прямой речи в художественной ли­тературе - коммуникативно-эстетическая. Иначе го­воря, прямая речь- средство живой, естественной, выразительной передачи содержания, информации, раскрытия художественного замысла. Прямая речь по­зволяет разнообразить авторский монолог, избегать од­нообразия. Однако эта функция не главная. Злоупот­ребление прямой речью, диалогами обычно вредит художественности произведения. "Сплошными диало­гами, - замечал М. Горький, - нельзя писать и очерки, пусть даже материал их и насыщен драматизмом. Та­кая манера письма наносит вред картинности изло­жения. Начинать повесть с диалога- значит созда­вать впечатление эскизности, а преобладание диалога над описанием, изображением лишает рассказ яркости, живости".

Основу художественной прозы составляет авторское повествование, а прямая речь вплетается в него как один из существенных компонентов словесной тка­ни. В связи с большой ролью прямой речи в художе­ственной литературе разрабатываются многообразные приемы индивидуализации речи персонажей, типология вводов в авторский текст.

Наиболее распространенный прием введения пря­мой речи - авторские слова, конструкция с глаго­лом речи (сказать, проговорить, промолвить, спросить, ответить и т. д.). Однако глагола речи может и не быть, если есть глагол, способный сопровождать глагол речи: вспомнить, удивиться, ужаснуться, обидеться и т. п.: Он обиделся и сказал: "Я ухожу".- Он обиделся: "Я ухо­жу ". Генерал Петряков улыбнулся: "Наградили капитана Власова, а орден вручаю майору" (Эренбург). Ср. также:

В дверь постучали: - Пора вставать!

"Из трех форм чужой речи, - пишет М.К. Милых, - прямая представляется более простой и легкой, так как она не требует синтаксической перестройки не­посредственного высказывания, поэтому в разговор­ной речи конструкции с прямой речью преобладают". Широко использовалась прямая речь в летописях. По мнению Д.С. Лихачева, "одна из самых характерных особенностей русской летописи, резко отделяющих ле­тописное изложение от изложения византийских и за­падноевропейских хроник, - это обилие случаев пря­мой речи... Это не книжная, а живая устная речь, близ­ко отражающая действительно произнесенные слова". Особенно интересны приемы передачи посольских "ре­чей". Посол передавал их от лица пославшего, "со­блюдая грамматические формы первого лица". При­чем он давал свои "речи" в конструкциях с прямой речью, начиная с вводящих слов от себя, с автор­ской ремарки типа: "Тако ти молвить князь", "а тако ти глаголеть". Д.С. Лихачев отмечает разнообразие стиля прямой речи в летописях: "Летопись донесла до нас многочисленные образцы различных типов уст­ной речи. Яркою выразительностью и в известной мере традиционностью отличались, например, воинские речи, которыми русские князья перед битвой "пода­вали дерзость" своим воинам". ..."Прямая речь, обильно включенная в летопись, сохраняла элементы своеоб­разной высокой культуры устной речи".

Особенность использования прямой речи в публи­цистике связана с иным качеством этой речи. Если в беллетристике это лишь один из способов характери­стики персонажей, то в публицистике чаще всего сред­ство передачи информации. Художественная же фун­кция оттесняется на задний план. Стилистическое зна­чение прямой речи в публицистике заключается в ее документальности, достоверности. Это живые голоса живых людей, а не литературных персонажей, уста­ми которых говорит автор. "В художественном произ­ведении, - справедливо замечает Г.Г. Инфантова, - по существу, всегда говорит автор, даже тогда, ког­да он передает слова и мысли героя в форме прямой речи". В публицистике же прямая речь людей, участ­ников событий, усиливает эффект достоверности, до­кументальности. Поэтому прямая речь - непременный компонент многих публицистических жанров. Например:

У пульта управления действующего телескопа мы за­стали молодого радиоастронома Бориса Павловича Рябова.

Наш радиотелескоп "УТР-1" предназначен для при­ема излучения далеких радиогалактик, - говорит Б.П. Рябов. - Этот инструмент работает на наиболее длинных радиоволнах, которые можно принимать с Земли. Эти волны называются дециметровыми.

Ясно, что здесь основная функция прямой речи - передача информации, содержания, а не манера речи. Прямая речь воспроизводится дословно, документаль­но, точно. Нейтральны вводящие формы прямой речи (говорить и подобные). Не выражена или очень слабо выражена индивидуализация. В деловых, рассчитанных на информирование жанрах она была бы и неуместна. Однако нередко она оправданна. Например:

Земля Санникова, стало быть, вам спонадобилась? Старый якут Мушников сидит в высокой траве, низ­ко опустив голову, и перебирает сети, пахнущие водо­рослями. Мы сгрудились над ним, как над единствен­ным заговорившим по-человечески существом среди древ­них замшелых камней в заброшенном поселке. Булун - так называйся поселок на Лене - был когда-то знаме­нит. A теперь пять покосившихся домиков да обсохшая старая шхуна стоят среди стогов сена поминальными зна­ками былых отважных походов.

А чего ее искать, Санникову землю, два шага в гору и тут она, - вздохнул Myшников, с трудом поднимаясь.

Здесь основная, информационная функция прямой речи осложняется стилистическими заданиями, в ча­стности выразительной речевой характеристикой героя.

Основная стилистическая нагрузка прямой речи в публицистике - создание впечатления достоверности происходящего (говорят участники событий), неред­ко воссоздание атмосферы события, например:

Поминутно звонят телефоны.

Алло! В районе Абрамково движется огромная льди­на. Срочно пришлите взрывников!

У Ракулы уровень воды достиг 12 метров 24 сан­тиметров!

Пошла Пинега Большие заторы. Высылайте вер­толет и взрывчатку.

Здесь только с помощью прямой речи очень удач­но передана атмосфера напряженности, деловой су­еты, вызванной паводком.

И для публицистики, и для художественной лите­ратуры очень важна и сама словесная фактура пря­мой речи. Чужая речь, воспроизведенная без измене­ний, разнообразит словесную ткань, обогащает рече­вую палитру, позволяя менять речевой план изложения. В этом смысле сама прямая речь, даже не индивиду­ализированная, - это выразительное средство.

Чем различаются функции прямой речи в художественном произведении и в публицистике?

Косвенная речь

Второй способ передачи чужой речи - косвенная речь, приспосабливаемая говорящим к своей речи. Кос­венная речь оформляется как придаточная часть при глаголе речи (сказать и др.) из главной части слож­ного предложения: Он сказал, что хочет видеть ее часто (М. Горький).

Конструкции с прямой и косвенной речью соот­носительны. Они двучленны, состоят из вводящей, ком­ментирующей авторской части и введенной - чужой речи. И в той и в другой конструкции чужая речь от­носится к глаголу говорения или мысли, являюще­муся ядром всей конструкции. Однако в конструкции с прямой речью соответствующие предложения (из­лагающие эту речь) синтаксически свободнее, поэ­тому они могут строиться в соответствии с формами живой разговорной речи. Предложения косвенной речи синтаксически зависимы - это придаточные предло­жения. В косвенной речи происходит перестройка грам­матически самостоятельных предложений в зависимые.

В косвенной речи все местоимения и формы лица глагола даны с точки зрения говорящего, а в пря­мой - с точки зрения того, кому она принадлежит, например: Он сказал: "Я не могу вам ничего обещать". - Он сказал, что он нам ничего не может обещать".

При переводе прямой речи в косвенную происхо­дят и другие изменения, в результате которых пря­мая речь может существенно отличаться от косвен­ной. Например: Я однажды сказал: "Если бы ты знала, сколько у меня врагов" (Бунин). - Я однажды сказал, что у меня очень много врагов.

В стилистическом плане косвенная речь отличает­ся, как правило, нейтральным, "отчужденным" от пря­мой речи характером, она лишена ее аромата и кра­сок. К косвенной речи прибегают тогда, когда нуж­но изложить общее содержание, не сохраняя формы выражения мысли.

Вот характерная писательская оценка достоинств и недочетов косвенной речи. Литературовед и критик Петр Вайль рассказывает о своем телефонном разго­воре с И. Бродским (речь шла о маленьких прозаиче­ских вещах А.С. Пушкина "Египетские ночи", "Ис­тория села Горюхина") и делает такое примечание: "Я передаю слова Бродского косвенной речью, что­бы сохранить добросовестность и достоверность, но отдаю себе отчет в потерях. Так, Бродский практиче­ски никогда не говорил "Пушкин" - только "Алек­сандр Сергеевич". Он вообще часто называл писателей прошлою по имени-отчеству, и я припоминаю еще двоих, которые именовались всегда так: "Марина Ивановна" и "Федор Михайлович".

В художественном произведении конструкции с кос­венной и прямой речью часто чередуются. Прямая речь ярко показывает форму выражения мысли, а косвенная передает ее содержание, не отвлекая внимание чи­тателя на конкретную форму ее выражения. Так как прямая речь всегда ярче, нагляднее, то писатель переходит к ней, когда нужно что-то оттенить. Неред­ко реплика в форме прямой речи вводится, чтобы ожи­вить рассказ и подчеркнуть какую-нибудь сторону сло­жившейся ситуации, например:

Беседа Анны Сергеевны с Базаровым продолжалась недолго. Она начала задумываться, отвечать рассеянно и предложила ему наконец перейти в залу, где они на­шли княжну и Катю. "А где же Аркадий Николаевич?" - спросила хозяйка и, узнав, что он не показывался уже более часа, послала за ним (И.С. Тургенев).

В форме косвенной речи часто передается вступи­тельная часть высказывания, исходная, служащая по­водом к изложению основной мысли, которая дает­ся в прямой речи, так как форма выражения мысли позволяет отчетливо представить содержание всей сце­ны, понять, какое впечатление произвели слова на того, кому они были адресованы, например:

Дня за два перед тем, как нас "погнали" за город, ко мне пришел отец. Он сел и не спеша, не глядя па меня, вытер свое красное лицо, потом достал из кармана наш городской "Вестник" и медленно, с ударением на каж­дом слове, прочел о том, что мой сверстник, сын управляющего конторою Государственного банка, назначен начальником отделения в казенной палате.

А теперь взгляни на себя, - сказал он, склады­вая газету, - нищий, оборванец, негодяй! Даже мещане и крестьяне получают образование, чтобы стать людьми, a ты, Полознев, имеющий знатных, благородных пред­ков, стремишься в грязь! (А.П. Чехов).

В целом в строгих рамках косвенной речи, как справедливо полагает автор монографии "Конструк­ции с косвенной речью в современном русском язы­ке" М.К. Милых, возможны два стилистических на­правления.

Во-первых, косвенная речь создается в авторском стиле, нейтральном, передающем общее содержание, без особой эмоциональной окраски и оценок автора или персонажа. Во-вторых, сохраняя синтак­сические нормы зависимой позиции косвенной ре­чи, можно средствами лексики, фразеологии и ча­стично морфологии передавать колорит речи отдель­ных персонажей, а иногда в их лице и целых социальных групп.

Авторский стиль в косвенной речи - это не толь­ко нейтральный, объективно отражающий содержа­ние речи персонажа, он может быть эмоционально окрашенным, стилистическими приемами автор мо­жет в косвенной форме передавать настроение пер­сонажа, выражая его такими словами, с такой по­следовательностью и убедительностью, которые его персонажам бывают не свойственны. Писатель выби­рает форму выражения мыслей персонажа, воздейст­вующую на читателя. Косвенная форма речи освобож­дает писателя от обязательной для прямой речи ин­дивидуализации и в то же время передает основное содержание.

В речи или мысли героев писатель может вносить позицию, не свойственную его персонажам, не ха­рактерную для их способа выражения мысли, одна­ко основное содержание мысли передается полно и ясно, нередко обобщенно, например:

Ложились спать молча; и старики, потревоженные рас­сказами, взволнованные, думали о том, как хороша мо­лодость, после которой, какая бы она ни была, остается в воспоминаниях одно только живое, радостное, трога­тельное, и как страшно холодна эта смерть, которая не за горами, - лучше о ней не думать! (А.П. Чехов).

Все как будто вдруг поняли, что между землею и небом не пусто, что не все еще захватили богатые и сильные, что есть еще защита от обид, от рабской нево­ли, от тяжкой, невыносимой нужды, от страшной водки (А.П. Чехов).

Какова роль косвенной речи в художественных произ­ведениях?

Несобственно-прямая речь

Третья форма чужой речи - несобственно-прямая речь, занимающая промежуточное положение между прямой и косвенной речью. Несобственно-прямая речь принадлежит автору, все местоимения и формы ли­ца глагола оформлены в ней с точки зрения автора, т. е. как в косвенной речи. Но в то же время несобст­венно-прямая речь имеет яркие лексико-синтаксические и стилистические особенности прямой речи пер­сонажа. В отличие от косвенной речи несобственно-прямая речь оформляется не как придаточная часть при глаголе речи, а как самостоятельное предложе­ние. Сравним:

Прямая речь:

Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал: "Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней".

Косвенная речь:

Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал, что звезды очень яркие, и мороз, вероятно, станет еще сильней.

Несобственно-прямая речь:

Он вышел на улицу, посмотрел на небо. Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней.

Несобственно-прямая речь возникла и развилась в недрах художественной литературы и является ее спе­цифическим средством. Первым в русской литерату­ре широко использовал эту форму речи А.С. Пушкин. Художественной прозой, как пишет Г.М. Чумаков, "и ограничилась в силу ее исключительно эмоциональ­ного характера сфера распространения несобственно-прямой речи: в языке публицистики (не считая ли­тературно-художественных очерков), а тем более в язы­ке науки она отсутствует".

Главный смысловой признак несобственно-прямой речи одни лингвисты видят в том, что с точки зре­ния грамматики говорит автор, другие - в том, что автор говорит за героя, благодаря чему и создается специфический единый план повествования, третьи - в том, что говорят и автор и герой одновременно.

Специфика несобственно-прямой речи заключается в особой форме, способе передачи чужого высказывания - в двуплановости. Формально она строится от автора, но в ней очень явственно слышен и "голос" персонажа, в авторскую речь включаются лексические и синтаксические элементы прямой речи (междоме­тия, восклицательные предложения), двойственный характер приобретают в таком словесном окружении и личные местоимения 3-го лица.

Таким образом, несобственно-прямая речь - это непрямой способ передачи чужого высказывания, близ­кий к самому этому высказыванию, позволяющий тон­ко, как бы изнутри характеризовать героя, проникать в его внутренний мир, косвенно оценивать его по­ступки, поведение, речевую манеру героя и т.д. В не­собственно-прямой речи чужое высказывание, сохраняя некоторые свои существенные черты, но без ярких примет личной принадлежности, воспроизводится в формах авторской речи. Речь персонажа как бы обле­кается авторской речью и воспроизводится в формах последней. Используя несобственно-прямую речь, автор как бы перевоплощается в героя, оставаясь в то же время в рамках своей авторской речи. Поэтому очень часто несобственно-прямая речь естественно и неза­метно переходит в прямую речь персонажа.

Лыжин проснулся и сел в постели. Какой смутный, нехороший сон! И почему агент и сотский приснились вместе? Что за вздор! (А П. Чехов).

Ивану Ильичу нужно было явиться в штаб армии, ра­портовать о прибытии парохода с огнеприпасами и пе­редать накладную. Но черт его знает, где искать этот штаб (А.Н. Толстой).

Будучи типичной принадлежностью художествен­ной литературы, несобственно-прямая речь начина­ет проникать и в публицистику. Но использование ее здесь ограничено законами жанра. Можно говорить об элементах, крупицах несобственно-прямой речи в пуб­лицистике. Например:

Время приближалось к полудню. Солнце поднялось в зенит. Машины мчались и из Москвы, и в Москву. Что влечет людей в столицу в этот жаркий воскресный день?

К обочине подрулил автобус. Знакомимся с врачом Прасковьей Ивановной. О нет, ничего не случилось! Ее пациенты, рабочие заводского профилактория, едут в Большой театр.

Различие между публицистикой и художественной литературой в использовании несобственно-прямой ре­чи заключается в ее функциях. В беллетристике это, как правило, развернутое и яркое, эмоциональное и действенное средство характеристики персонажа, важ­нейший инструмент авторской речи, способ глубокого раскрытия психологии героя. Формы использования и функции несобственно-прямой речи в художествен­ной литературе сложны и многообразны.

"Несобственно-прямая речь, - пишет И.И. Ковтунова, - одна из тайн писательского мастерства: она позволяет проводить тенденцию автора скрыто, час­то незаметно для читателя, воплощая ее в образы, тем самым способствуя реализации требований, ко­торые предъявляются к любому произведению искус­ства: тенденция должна вытекать из образов. Прием несобственно-прямой речи позволяет освещать одно и то же явление одновременно с разных точек зре­ния (с точки зрения субъективной и объективной), благодаря чему оно приобретает большую глубину".

В публицистике функция несобственно-прямой речи гораздо скромнее. Это выразительное и лаконичное средство передачи речи персонажа, отличающееся ди­намизмом и эмоциональностью, позволяющее избежать обычных при передаче чужой речи вводящих пред­ложений, глаголов говорения и выражающее смысл и манеру речи персонажа (О нет, ничего не случилось!).

Несобственно-прямая речь в публицистике выпол­няет в основном формальную функцию. Публицисти­ка берет лишь ее внешнюю форму, оставляя содер­жание и многообразные функции беллетристике. Не­собственно-прямая речь в публицистике разнообразит формы передачи чужого высказывания, позволяет не­назойливо, непрямо передать смысл речи героя, ее наиболее характерные особенности. Это один из ре­сурсов обогащения речевой палитры публицистики.

Что такое несобственно-прямая речь?

Прочитайте конец I части романа Ф.М. Достоев­ского "Преступление и наказание" со слов "Расколь­ников стоял и сжимал топор...". Найдите различные формы чужой речи, объясните их роль в тексте.

Навигация

« »

IV. Глава: «Несобственно-прямая речь»

4.1 Несобственно-прямая речь

Несобственно-прямая речь (далее - НПР)- это один из способов передачи чужой речи, характеризующийся речевой контаминацией автора и персонажа. В силу своих особенностей проблема чужого высказывания на протяжении развития лингвистической мысли всегда стояла в центре интересов ученых. Но, если изучение прямой и косвенной

речи, в общем-то, не отразилось на развитии лингвистических идей, то изучение НПР сыграло и играет важную роль в продвижении идей в лингвистике и смежных с ней областях гуманитарного знания. Например, НПР является основополагающим компонентом такой значимой концепции, как теории «автора» М.М. Бахтина, В.В. Виноградова.

Исследования «образа автора» в литературном произведении стали в последнее время очень популярными, в связи с чем несобственно-прямой речи уделяется все большее внимание. Такой интерес к данному литературному приему понятен, ведь в несобственно-прямой речи слова персонажа доходят до читателя как бы сквозь призму сознания автора-повествователя, неотделимо от его речи, являясь ее частью. И это сближение дает исследователю гораздо больше возможностей для анализа, чем прямая речь, на время которой, автор отходит на второй план, выпадает из произведения.

Существует особый способ передачи чужой речи, который содержит в себе особенности, как прямой речи, так и отчасти речи косвенной. Это несобственно-прямая речь, специфика ее заключается в следующем: как и прямая речь, она сохраняет особенности речи говорящего - лексико-фразеологические, эмоционально-оценочные; с другой стороны, как и в косвенной речи, в ней выдерживаются правила замены личных местоимений и личных форм глаголов. Синтаксической особенностью несобственно-прямой речи является невыделенность ее в составе речи авторской.

Несобственно-прямая речь не оформляется как придаточная часть (в отличие от косвенной) и не вводится специальными вводящими словами (в отличие от прямой речи). Она не имеет типизированной синтаксической формы. Это чужая речь, непосредственно включенная в авторское повествование, сливающаяся с ним и не отграничивающаяся от него. Ведется несобственно-прямая речь не от имени лица, а от имени автора, рассказчика, чужая речь воспроизводится в речи автора с присущими ей особенностями, но в, то, же время не выделяется на фоне авторской речи. Ср.: Друзья побывали в театре и в один голос заявили: «Очень уж понравился нам этот спектакль!» (прямая речь). - Друзья побывали в театре и в один голос заявили, что им очень понравился этот спектакль (косвенная речь). - Друзья побывали в театре. Очень уж понравился им этот спектакль! (несобственно-прямая речь).

Несобственно-прямая речь - это стилистическая фигура экспрессивного синтаксиса. Она широко используется в художественной литературе как прием сближения авторского повествования с речью героев. Такой способ подачи чужой речи позволяет сохранить естественные интонации и нюансы речи прямой и вместе с тем дает возможность не отграничивать резко эту речь от авторского повествования. Например:

Толька вышел в огород. На высоких грядах, покрытых снегом, растекалось солнце. Беззаботно синело небо. Воробей присел на забор, подпрыгнул, повернулся вправо и влево, воробьиный хвост задорно торчал вверх, круглый коричневый глаз удивленно и весело поглядел на Тольку, - что такое происходит? Чем это пахнет? Ведь до весны еще далеко! (Пан.).

Она была безжалостна, она ничего не прощала людям. В своем юном задоре она не понимала, как это можно опуститься до того, чтобы клевать носом у конвейера. Что вам снится, гражданка? Убирайтесь спать домой, я справлюсь без вас.

Иногда и ее размаривало от усталости. Тогда она не запевала песни, как другие делали: пение отвлекало ее от работы. Она предпочитала поссориться с кем-нибудь, чтобы взбодриться, - например, придраться к контролерам, что они два раза просматривают один и тот же взрыватель. Видимо, им двоим тут делать нечего; так пусть, которая лишняя, идет в транспортеры. Пусть кинут жребий - кому оставаться на конвейере, кому возить тележки.

А то можно было поднять шум на весь цех, чтобы сбежались и профорг, и парторг, и комсорг, и женорг, все орги, сколько их есть, и сам начальник товарищ Грушевой: что за безобразие, опять ящики не подают вовремя, она двенадцать минут просидела без капсюлей, держат бездельников, когда это кончится! Ей очень нравилось, что все начинают ее уговаривать, а Грушевой бежит звонить по телефону, кого-то распекать и жаловаться директору (Пан.).

В художественной литературе часто несобственно-прямая речь употребляется в виде второй части бессоюзного сложного предложения и отражает реакцию действующего лица на воспринимаемое им явление. Например: Ах, как хорошо было участковому Анискину! Поглядел на ситцевые занавески - эх, какие веселые! Потрогал ногой коврик - эх, какой важный! Вдохнул комнатные запахи - ну, как в детстве под одеялом! (Лип.).

4.2 Предложения с несобственно-прямой речью

Сравните три предложения, которые приводятся в книге Н. С. Валгиной «Синтаксис современного русского языка» для иллюстрации того, что такое несобственно-прямая речь:

Друзья побывали в театре. Очень уж понравился им этот спектакль!

В первом случае перед нами конструкция, в которой слова друзей оформлены как прямая речь. Ни содержание, ни форма их высказывания не изменились: то, что заключено в кавычки полностью воспроизводит их речь.

Вторая строка содержит конструкцию с косвенной речью. Чужая речь передана с помощью придаточного предложения, которое присоединяется с помощью союза ЧТО. Содержание высказывания сохранилось, но восклицательная интонация потеряна.

Третий вариант очень похож на первый, но в нем нет двоеточия и кавычек. Кроме этого, местоимение первого лица НАМ поменялось на местоимение третьего лица ИМ, как и при косвенной речи. Такой способ введения чужого текста называется несобственно-прямой речью.

Сущность ее заключается в том, что в ней почти полностью сохраняются лексические и синтаксические особенности чужого высказывания, манера речи говорящего лица, эмоциональная окраска, характерная для прямой речи, но передается она не от имени персонажа, а от имени автора, рассказчика. Автор в этом случае соединяет мысли и чувства своего героя со своими, сливает его речь со своей речью. Этот прием часто используется в художественной литературе и публицистике, когда автору нужно показать своего героя как бы изнутри, дать читателю услышать его внутренний голос. Прочитайте пример несобственно-прямой речи из романа Л. Н. Толстого «Война и мир»:

Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего-то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ласково-глянцевито блестела вода в далеком Дунае! (Л. Толстой).