Введение……………………………………………………………………….…2

Глава 1. Теоретические основы проблемы роли «диалектики души», рассматриваемой в трудах критиков и литературоведов…………...…..…...3-6

Глава 2. Роль «диалектики души» как основного художественного метода, используемого Л. Н. Толстым для раскрытия характера главного героя Николеньки в повести «Детство»… .……………….………………..……..7-13

Заключение……………………………….……………….………….………….14

Список литературы………………………….………………..…………………15

Введение

Темой данного реферата является роль «диалектики души» как основного художественного метода, используемого Львом Николаевичем Толстым для раскрытия характера главного героя Николеньки в повести «Детство».

Актуальность. Русские психологические романы создавались А.С. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, И.С. Тургеневым, Ф.М. Достоевским, которые до Толстого либо параллельно его творчеству разрабатывали метод психологического анализа. новое открытие Толстого состояло в том, что для него инструмент исследования душевной жизни – психологический анализ сделался главным среди других художественных средств. Понятие «диалектики души» ввел Чернышевский.

В 7 классе учащиеся изучают произведение Л.Н Толстого «Детство», в котором впервые определяется понятие «диалектики души». Мой реферат поможет глубже понять роль художественного метода «диалектики души» для учащихся данного класса.

Осмысление работ литературоведов и критиков (Н.Г. Чернышевского, А. Поповкина, Л. Д. Опульской, Б. Бурсова) позволило сформулировать цель реферата.

Цель реферата: понять, какова роль метода «диалектика души» в произведении «Детство».

Задачи реферата: 1. определить качественные характеристики метода «диалектики души» в творчестве Л.Н.Толстого

2. проанализировать роль «диалектики души» как основного метода, используемого Л. Н. Толстым для раскрытия характера главного героя Николеньки в повести «Детство».

Глава 1

Лев Николаевич Толстой вошел в русскую литературу как зрелый и оригинальный художник. Повесть «Детство» является первой частью большой трилогии «Четыре эпохи развития».

Теоретическую основу реферата составили статьи следующих ученых: (Н.Г. Чернышевского, А. Поповкина, Л. Д. Опульской, Б.Бурсова)

По Н.Г. Чернышевскому главная особенность психологизма Толстого – «диалектика души» - постоянное изображение внутреннего мира в движении, в развитии. Психологизм (показ характеров в развитии) позволяет не только объективно изобразить картину душевной жизни героев, но и выразить авторскую нравственную оценку изображаемого. Толстой нашел основной способ выявления «диалектики души» - внутренний монолог. Н.Г.Чернышевский писал в этой связи: “Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают всего более очертания характеров; другого – влияния общественных отношений и столкновений на характеры; третьего – связь чувств с действиями; четвертого – анализ страстей; графа Толстого всего более – сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином”.

Н.Г. Чернышевский называет и другую не менее важную особенность творчества писателя: "Есть в таланте Л. Толстого еще другая сила, сообщающая его произведениям совершенно особенное достоинство своею чрезвычайно замечательной свежестью, - чистота нравственного чувства... Эти две черты... останутся существенными чертами его таланта, какие бы новые стороны ни выказались в нем при дальнейшем его развитии". Так уже по первым произведениям великого писателя Чернышевский гениально предопределил основные черты художественного метода Толстого, которые окончательно сформируются в его последующих произведениях.

Н.Г. Чернышевский в статье о "Детстве", "Отрочестве" графа Л.Н. Толстого, отмечая отличительные особенности его таланта, указывал на то, что писателя интересует, прежде всего "диалектика души" героя, сам психический процесс, его формы, его законы, такое его состояние, когда одни мысли и чувства развиваются из других, когда "чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний". (7)

Рассматривая образ Николеньки в развитии литературоведы (Б. Бурсов и А. Поповкин ) дополняют наблюдения Чернышевского по этому вопросу.

Из критической статьи А. Поповкина («Детские годы Л.Н. Толстого и его повесть «Детство») узнаем, что « В повести «Детство» очень много автобиографического: отдельные мысли, чувства, переживания и настроения главного героя – Николеньки Иртеньева, многие события из его жизни: детские игры, охота, поездка в Москву, занятия в классной комнате, чтение стихов. Многие действующие лица повести напоминают людей, окружавших Толстого в детстве».

Но повесть не является только автобиографией писателя. Это художественное произведение, в котором обобщено виденное и слышанное писателем, - в ней изображается жизнь ребенка старой дворянской семьи первой половины ХIХ века».

Лев Толстой пишет в своем дневнике об этой повести: «…замысел мой был описать историю не свою, а моих приятелей детства».

А.Поповкин говорит о том, что Толстой изумительно передает эти детские непосредственные, наивные и искренние переживания, раскрывает детский мир, полный и радостей, и огорчений, и нежных чувств ребенка к своей матери, и любви ко всему окружающему. Все доброе, хорошее, чем дорого детство, изображает Толстой в переживаниях Николеньки. (5)

Из статьи Б. Бурсова («Автобиографическая трилогия Л.Н. Толстого» ) понимаем, что «ведущим, основополагающим началом в духовном развитии Николеньки Иртеньева и в период детства…есть его стремление к добру, правде, к истине, к любви, к красоте».

Критик описывает чувства Николеньки. Каждая глава содержит в себе определенную мысль, эпизод из жизни человека. Поэтому и построение внутри глав подчинено внутреннему развитию, передаче состояния героя. Грусть и воспоминания об умершей матери Николеньки; злость к его учителю Карлу Ивановичу, когда он убивает муху над его кроватью, искренность, переживания.…

Бурсов говорит, что детские годы Николеньки Иртеньева были беспокойными, в детстве он испытывал немало нравственных страданий, разочарований в окружающих его людях, в том числе и самых близких для него, разочарований в самом себе.

«Никто с такой наглядностью и проникновенностью не изобразил сложного процесса формирования духовного мира у ребенка, как это сделал Толстой, - отмечал Б. Бурсов в статье, посвященной автобиографической трилогии Л. Н. Толстого, - в этом бессмертие и художественное величие его повести». (1)

Л. Д. Опульская («Первая книга Льва Толстого») отмечает про «текучее вещество». Толстой говорит, что «одно из величайших заблуждений при суждениях о человеке в том, что мы называем, определяем человека умным, глупым, добрым, злым, сильным, слабым, а человек есть все: все возможности, есть «текучее вещество».
Это «текучее вещество» наиболее отзывчиво и подвижно в ранние годы жизни, когда каждый новый день таит в себе неисчерпаемые возможности для открытия неизведанного и нового, когда нравственный мир формирующейся личности восприимчив ко всем «впечатленьям бытия».

Л.Д. Опульская говорит, что образ Иртеньева неотделим от исторических, социальных и бытовых обстоятельств, формирующих характер и отраженных в психологических конфликтах и противоречиях, которые, собственно, и определяют содержательность первой книги Толстого, ее сюжет и стиль. Несколько упрощая проблему, можно отметить два главенствующих в этом характере начала: подражательное, навеянное примером взрослых и светским воспитанием, и врожденное, связанное с постепенно зарождающимся сознанием родины, осмысленной жизни, большой судьбы. (4)

Вслед за Н.Г. Чернышевским мы считаем, что «диалектика души» это

понятие, которым обозначается детальное воспроизведение в художественном произведении процесса зарождения и последующего формирования мыслей, чувств, настроений, ощущений человека, их взаимодействия, развития одного из другого, показ самого психического процесса, его закономерностей и форм (перерастание любви в ненависть или возникновение любви из симпатии и т. п.). « Диалектика души» - одна из форм психологического анализа в художественном произведении.

В современном литературоведении средствами психологической изобразительности Л.Н. Толстого являются:

2.Раскрытие невольной неискренности, подсознательного стремления видеть себя лучше и интуитивно искать самооправдание.

3.Внутренний монолог, создающий впечатление «подслушанных мыслей»

4.Сны, раскрытие подсознательных процессов.

5.Впечатление героев от внешнего мира. Внимание сосредотачивается не на самом предмете и явлении, а на том, как воспринимает их персонаж.

6.Внешние детали

7.Расхождение между тем временем, в котором реально происходило действие, и временем рассказа о нем. (6)

Глава 2

Повесть «Детство» была напечатана в самом передовом журнале того времени – в «Современнике» в 1852 году. Редактор этого журнала великий поэт Н.А. Некрасов отметил, что у автора повести есть талант, что повесть отличается простотой и правдивостью содержания.

По мысли Толстого, каждая из эпох человеческой жизни характеризуется определенными чертами. В первозданной душевной чистоте, в непосредственности и свежести чувств, в доверчивости неопытного сердца видит Толстой счастье детства.(1)

Воплощение жизненной правды в художественном слове - это та обычная для Толстого задача творчества, которую он решал всю жизнь и которая с годами и опытом становилась легче, - может быть только привычней. Когда он писал «Детство», она была непривычно трудна.

Действующие лица повести: мама, папа, старый учитель Карл Иванович, брат Володя, сестра Любочка, Катенька - дочь гувернантки Мими, слуги.

Главным героем повести является Николенька Иртеньев - мальчик из дворянской семьи, он живет и воспитывается по установленным правилам, дружит с детьми из таких же семей. Он любит своих родителей и гордится ими. Но детские годы Николеньки были беспокойными. Он испытал немало разочарований в окружающих его людях, в том числе и в самых близких для него.

В детстве Николенька особенно стремился к добру, истине, любви и красоте. И источником всего самого прекрасного в эти годы для него была мать. С какой любовью он вспоминает звуки ее голоса, которые были «так сладки и приветливы», нежные прикосновения ее рук, «грустную, очаровательную улыбку». Любовь Николеньки к матери и любовь к Богу «как-то странно сливались в одно чувство», и от этого на душе у него становилось «легко, светло и отрадно», и он начинал мечтать о том, «чтобы дал Бог счастия всем, чтобы все были довольны...».

Большую роль в духовном развитии мальчика сыграла простая русская женщина - Наталья Савишна. «Вся жизнь ее была чистая, бескорыстная любовь и самоотвержение», она привила Николеньке представление о том, что доброта - одно из главных качеств в жизни человека.

Детские годы Николеньки жили в довольстве и в роскоши за счет трудов крепостных крестьян. Его воспитывали в убеждении, что он барин, господин. Слуги и крестьяне почтительно называют его по имени и отчеству.

Даже старая, заслуженная экономка Наталья Савишна, которая пользовалась почетом в доме, которую любил Николенька не смеет, по его мнению, не только наказать его за шалость, но и сказать ему «ты». « Как Наталья Савишна, просто Наталья, говорит мне ты, и еще бьет по лицу мокрой скатертью, как дворового мальчишку. Нет, это ужасно!» - с возмущением и злобой говорил он.

Николенька остро чувствует фальшь и обман, казнит себя за то, что и в себе замечает эти качества. Однажды он написал стихи ко дню рождения бабушки, в которых была строка, говорящая, что он любит бабушку, как родную мать. Мать его к тому времени уже умерла, и Николенька рассуждает так: если эта строка искренняя - значит, он перестал любить свою мать; а если он любит свою мать по-прежнему - значит, он допустил фальшь по отношению к бабушке. Мальчик очень терзается этим.

Большое место в повести занимает описание чувства любви к людям, и эта способность ребенка любить других восхищает Толстого. Но автор в то же время показывает, как мир больших, мир взрослых людей разрушает это чувство. Николенька был привязан к мальчику Сереже Ивину, но не решался сказать ему о своей привязанности, не смел, взять его за руку, сказать, как рад его видеть, «не смел даже называть его Сережа, а непременно Сергей», потому что «каждое выражение чувствительности доказывало ребячество и то, что тот, кто позволял себе его, был еще мальчишка». Повзрослев, герой не раз сожалел о том, что в детстве, «не пройдя еще через те горькие испытания, которые доводят взрослых до осторожности и холодности в отношениях», он лишал себя «чистых наслаждений нежной детской привязанности по одному только странному желанию подражать большим».

Отношение Николеньки к Иленьке Грапу раскрывает еще одну черту в его характере, тоже отражающую дурное влияние на него мира «больших». Иленька Грап был из небогатой семьи, он стал предметом насмешек и издевательств со стороны мальчиков круга Николеньки Иртеньева, и Николенька тоже участвовал в этом. Но тут же, как всегда, испытывал чувство стыда и раскаяния. Николенька Иртеньев часто глубоко раскаивается в своих плохих поступках и остро переживает свои неудачи. Это характеризует его как думающего, способного анализировать свое поведение и начинающего взрослеть человека. (1)

В повести «Детство» очень много автобиографического: отдельные мысли, чувства, переживания и настроения главного героя – Николеньки Иртеньева, многие события в его жизни: детские игры, охота, поездка в Москву, занятия в классной комнате, чтение стихов. Многие действующие лица повести напоминают людей, окружавших Толстого в детстве.

Но повесть не является только автобиографией писателя. Это художественное произведение, в котором обобщено виденное и слышанное писателем, - в ней изображается жизнь ребенка старой дворянской семьи первой половины 19 века.

Лев Николаевич Толстой пишет в своем дневнике об этой повести: «замысел мой был описать историю не свою, а моих приятелей детства».

Исключительная наблюдательность, правдивость в изображении чувств и событий, характерные для Толстого, проявились уже в этом первом его произведении.

Но быстро меняется настроение. Изумительно правдиво предает Толстой эти детские, непосредственные, наивные и искренние переживания, раскрывает детский мир, полный и радостей, и огорчений, и нежных чувств ребенка к своей матери, и любви ко всему окружающему. Все доброе, хорошее, чем дорого детство, изображает Толстой в чувствах Николеньки.(5)

Используя средства изобразительной выразительности Толстого, можно понять мотивы поведения Николеньки.

В сцене «Охота» анализ чувств, поступков идет от лица главного героя повести Николеньки.

«Вдруг Жиран завыл и рванулся с такой силой, что я чуть было не упал. Я оглянулся. На опушке леса, приложив одно ухо и приподняв другое, перепрыгивал заяц. Кровь ударила мне в голову, и я все забыл в эту минуту: закричал что-то неистовым голосом, пустил собаку и бросился бежать. Но не успел я этого сделать, как уже стал раскаиваться: заяц присел, сделал прыжок, и больше я его не видал.

Но каков был мой стыд, когда вслед за гончими, которые в голос вывели на пушку, из-за кустов показался Турка! Он видел мою ошибку (которая состояла в том, что я не выдержал) и, презрительно взглянув на меня, сказал только: "Эх, барин!" Но надо знать, как это было сказано! Мне было бы легче, ежели бы он меня, как зайца, повесил на седло.

Долго стоял я в сильном отчаянии на том же месте, не звал собаки и только твердил, ударяя себя по ляжкам.

Боже мой, что я наделал!

В этом эпизоде Николенька испытывает множество чувств в движении: от стыда до презрения к самому себе и невозможности ничего исправить.

В сцене с мальчиком из бедной семьи - Ильнькой Грапом раскрывается невольная искренность подсознательного стремления видеть себя лучше и интуитивно искать самооправдание.

«Николенька с детства знает, что он не ровня не только дворовым мальчишкам, но и детям небогатых людей, не дворян. Иленька Грап – мальчик из небогатой семьи, тоже чувствовал эту зависимость и неравенство. Поэтому был так робок в отношении с мальчиками Иртеньевыми и Ивиными. Они издевались над ним. И даже Николеньке, мальчику от природы доброму, « он казался таким презренным существом, о котором не стоит ни жалеть, ни даже думать» Но Николенька осуждает себя за это. Он все время пытается разобраться в своих поступках, чувствах. В его светлый детский мир, наполненный любовью, счастьем и радостью, часто врываются огорчения. Николенька страдает, когда замечает в себе дурные черты: неискренность, тщеславие, бессердечие».

В этом отрывке Николенька испытывал чувство стыда и раскаяния. Николенька Иртеньев часто глубоко раскаивается в своих плохих поступках и остро переживает свои неудачи. Это характеризует его как думающего, способного анализировать свое поведение и начинающего взрослеть человека.

В главе «Учитель Карл Иванович» Л.Н.Толстой создает «внутренний монолог», создающий впечатление «подслушанных мыслей».

Когда Карл Иванович убил муху над головой Николеньки.

«Положим, - думал я, - я маленький, но зачем он тревожит меня? Отчего он не бьет мух около Володиной постели? вон их сколько! Нет, Володя старше меня; а я меньше всех: оттого он меня и мучит. Только о том и думает всю жизнь, - прошептал я, - как бы мне делать неприятности. Он очень хорошо видит, что разбудил и испугал меня, но выказывает, как будто не замечает…противный человек! И халат, и шапочка, и кисточка – какие противные!»

В этом эпизоде Николенька испытывает разные чувства к своему учителю: от раздражения и ненависти к Карлу Ивановичу до любви. Он сожалеет, что так думал про него.

«В то время как я таким образом мысленно выражал свою досаду на Карла Иваныча, он подошел к своей кровати, взглянул на часы, которые висели над нею в шитом бисерном башмачке, повесил хлопушку на гвоздик и, как заметно было, в самом приятном расположении духа повернулся к нам. - Auf, Kinder, auf!.. s"ist Zeit. Die Mutter ust schon im Saal*), - крикнул он добрым немецким голосом, потом подошел ко

мне, сел у ног и достал из кармана табакерку. Я притворился, будто сплю. Карл Иваныч сначала понюхал, утер нос, щелкнул пальцами и тогда только принялся за меня. Он, посмеиваясь, начал щекотать мои пятки. - Nun, nun, Faulenzer!**) – говорил он.

*)Вставать, дети, вставать!.. пора. Мама уже в зале (нем.).

**) Ну, ну, ленивец! (нем.)

Как я ни боялся щекотки, я не вскочил с постели и не отвечал ему, а только глубже запрятал голову под подушки, изо всех сил брыкал ногами и употреблял все старания удержаться от смеха.

"Какой он добрый и как нас любит, а я мог так дурно о нем подумать!"

Мне было досадно и на самого себя и на Карла Иваныча, хотелось смеяться и хотелось плакать: нервы были расстроены.

Ach, lassen sie*), Карл Иваныч! - закричал я со слезами

на глазах, высовывая голову из-под подушек.

*) Ах, оставьте (нем.).

В главе «Занятия в кабинете и гостиной» раскрываются чувства героя через сны.

Maman играла концерт Фильда - своего учителя. Я дремал, и в моем воображении возникали какие-то легкие, светлые и прозрачные воспоминания. Она заиграла Патетическую сонату Бетховена, и я вспоминаю что-то грустное, тяжелое и мрачное. Maman часто играла эти две пьесы; поэтому я очень хорошо помню чувство, которое во мне возбуждали. Чувство это было похоже на воспоминания; но воспоминания чего? Казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было».

Этот эпизод вызывает у Николеньки спектр разнообразных чувств: от светлых и теплых воспоминаний до тяжелых и мрачных

В главе «Охота» Л.Н.Толстой показывает впечатление Николеньки от внешнего мира.

«День был жаркий. Белые, причудливых форм тучки с утра показались на горизонте; потом все ближе и ближе стал сгонять их маленький ветерок, так что изредка они закрывали солнце. Сколько ни ходили и ни чернели тучи, видно, не суждено им было собраться в грозу и в последний раз помешать нашему удовольствию. К вечеру они опять стали расходиться: одни побледнели, подлиннели и бежали на горизонт; другие, над самой головой, превратились в белую прозрачную чешую; одна только черная большая туча остановилась на востоке. Карл Иваныч всегда знал, куда какая туча пойдет; он объявил, что эта туча пойдет к Масловке, что дождя не будет и погода будет превосходная».

У него поэтическое восприятие природы. Он не просто ощущает ветерок, а маленький ветерок; одни облака для него «побледнели, подлиннели и бежали на горизонт; другие над самой головой превратились в прозрачную чешую». В этом эпизоде Николенька ощущает связь с природой: восторг и наслаждение.

Заключение

Итак, проведя данную работу, целью которой является понять, какова роль художественного метода «диалектика души» в произведении «Детство», выяснилось, что действительно роль «диалектики души» как основного художественного метода, используемого для раскрытия характера главного героя Николеньки очень важна. Так как с помощью этого метода возможно определить внутреннее психологическое состояние главного героя Николеньки в развитии по жизни.

Список литературы

1. Б. Бурсов

Толстой Л.Н. Детство /Вступ. Ст. Б.Бурсова. – СПб.: Детгиз,1966. – 367с.

2. Буслакова Т.П.

Русская литература XIX века: Учебный минимум для абитуриента / Т. П. Буслакова. – М.:Высш.гк.,2003. – 574 с.

3. Н. К. Гудзий «Лев Толстой»

4. Л.Д. Опульская

Толстой Л.Н. Детство. Отрочество. Юность / Вступ. Ст. и прим. Л. Д. Опульской. – М.:Правда,1987. – 432с.

5. А.Поповкин

Толстой Л.Н. Детство /Вступ. Ст. А. Поповкина. – М.:Детгиз,1957. – 128с.

6. И.О.Родин

Все произведения школьной программы в кратком содержании / Авт. – сост. И.О. Родин, Т.М.Пименова. – М.: «Родин и компания», ТКО АСТ,1996. – 616с.

7. Н.Г.Чернышевский

Чернышевский Литературно-критические статьи / Вступ. Ст. В Шербиной. – М.: Художественная литература,1939. - 288с.

Золтан ХАЙНАДИ,
Дебрецен,
Венгрия

Художественная деталь

За каждой фразой - живой человек,
мало того - тип, мало того - эпоха.
А.Н. Толстой о Чехове

С воеобразное взаимоотношение между художественной деталью и целостностью чеховского рассказа не было замечено литературными критиками его времени. А.М. Скабичевский в своей «Истории новейшей русской литературы» упрекает автора в том, что его рассказы “не цельные произведения, а ряд бессвязных очерков, нанизанных на живую нитку фабулы рассказа”. Другой известный критик того времени, А.И. Богданович, сравнивает Чехова с “близоруким художником, который не может охватить всей картины и потому центра в ней нет, перспектива не верна”. П.Л. Лавров, а также народники называют Чехова литератором, способным увидеть только “мелких букашек”.

Если литературные критики не замечали, то писатели того времени рано обратили внимание на глубокую взаимосвязь между деталью и целостностью изображения. “Чехова как художника нельзя уже сравнивать с прежними русскими писателями - с Тургеневым, Достоевским или со мною, - писал Лев Толстой. - У Чехова своя собственная форма, как у импрессионистов. Смотришь, как будто человек без всякого разбора мажет красками, какие попадаются ему под руку, и никакого отношения между собой эти мазки не имеют. Но отойдёшь на некоторое расстояние, посмотришь, и в общем получается цельное впечатление. Перед нами яркая, неотразимая картина природы”.

Если “продлить” этот пример из живописи, то Толстого можно сравнить с Рубенсом, поскольку оба они создавали пластические изображения человеческого тела. Достоевский, в свою очередь, страшится того, что “глазеют на говядину Рубенса и верят, что это три грации...” Герои романов Достоевского имеют “рембрандтовское освещение”: контуры лиц освещены лишь желтоватым светом догорающей свечки, так же как на портретах фламандского живописца Рембрандта. Художественный метод Чехова показывает некоторую близость со стилем импрессионистического направления в живописи. Однако как у живописцев, так и у писателей ничего не кажется излишним, если подходить к художественной детали со стороны целостности произведения, поскольку художественная деталь возбуждает в нас переживание бесконечной полноты жизненного процесса в целом. Для того чтобы установить, какую именно деталь нужно считать определяющей для целостности художественного произведения, надо принять во внимание такие решающие факторы, как эпоха, стиль и мировоззрение художника.

Т ехнику чеховского сюжетосложения и форму его художественных произведений Толстой ставит не только выше формы своих романов, но и Достоевского и Тургенева: “Уяснил себе то, что он, как Пушкин, двинул вперёд форму”. Это вовсе не значит, что Чехов испытывал только лирическое чувство по отношению к природе и человеку, он, будучи врачом, физиологом, одновременно обладал и знаниями о том, что обычно остаётся скрытым. “Он знал, - писал Томас Манн, - что человеческое тело состоит не только из слизистых и роговых оболочек, образующих верхний покров, и что под этим наружным слоем мы должны представить себе и толстую кожу с сальными и потовыми железами и кровеносными сосудами, а еще глубже жировой слой, который придаёт прелесть формам”.

Всё же Чехов отказывается от толстовского изображения чувственно красивых женщин, а также и от создания инфернальных или “иконообразных” портретов, вроде героев Достоевского. Он избегает как толстовской пластичности, так и душевной амбивалентности героев Достоевского, ибо в этом он усматривает явно тенденциозное оформление нравственного содержания характера. Чеховские герои получают своё обаяние не за счёт своей внешней красоты или внутреннего “излучения” какой-нибудь идеи, а благодаря гармонии своих эстетических и этических свойств.

Портреты Чехова создаются как будто в подражание японской живописи: не изображаются пластические формы героев, а только несколькими штрихами обрисовываются их контуры. Так в целом выделяется лишь немного деталей. И хотя Толстому чужд такой метод художественного изображения, всё-таки он выступает в его защиту. Во время разговора с Толстым об искусстве Репин не соглашался с некоторыми определениями Льва Николаевича об “истинном искусстве”. Репин заявил, что японская живопись не есть искусство. На вопрос Толстого “почему?” Репин пояснил, что “у них небольшие недостатки в технике, например, нарисованные рыбы, а у них не чувствуется костей”. “Если вам нужны кости, то идите в анатомический театр”, - горячо возразил Лев Николаевич.

Чехов охватывает лишь определённые узловые моменты развития характера, между тем как Толстой посредством “диалектики души” изображает весь психологический процесс героя в его целостности. Чехов так плетёт нить своего рассказа, как умелая кружевница своё кружево. Тонкая сеть сюжета, короткие паузы-промежутки в повествовании - всё это сближает архитектонику чеховских рассказов с плетением кружев. “Это - как кружево, - говорит Толстой, - сплетённое целомудренной девушкой; были в старину такие девушки-кружевницы, «вековуши», они всю жизнь свою, все мечты о счастье влагали в узор. Мечтали узорами о самом милом, всю неясную, чистую любовь свою вплетали в кружево”. Монументальные романы Толстого, воссоздающие семейное счастье и несчастье человека, в свою очередь напоминают гобелены яркого и тёмного цветов.

Крупные романы Толстого и Достоевского иногда вызывают впечатление громоздкости, в них отсутствует тонкость композиции, чеховская грация. У Толстого и Достоевского вопросы жизненной философии кое-когда “отягощают” композицию романов. На моральное подкрепление воздействия произведения на читателя они растрачивают больше энергии, чем необходимо, вследствие чего стиль романов Толстого становится “медвежьим”, а романы Достоевского лишены пропорциональности. Сам Достоевский самокритично отмечает, что у него как будто несколько романов сжимаются воедино, и поэтому в них нет пропорции и гармонии. Толстой, хотя в своём письме к Рачинскому гордится архитектурой романа «Анна Каренина», говоря, что “своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок”, но всё же он нарушает художественную логику повествования евангельским “просветлением” Лёвина в финале произведения. Он утверждает, что оторвать искусство от морали - то же самое, как разработать теорию одежды без учёта людей, которые будут её носить. Однако у читателя временами возникает впечатление, что герои типа Лёвина и Нехлюдова ходят не в своей одежде, а в заимствованной из Библии или из толстовской бутафорской философии и не совсем изящно сидящей на них.

Романы Толстого и Достоевского в известной степени похожи на здание, с которого не сняли строительные леса. “Тимирязев однажды мне говорил, - сказал Толстой, - что религия нужна, как леса строящемуся дому, зданию, но когда здание закончено, леса убираются. А здание-то ещё не окончено, а они хотят отнимать леса”.

Толстой считает, что “эстетика есть выражение этики”. Ему нравится только то, что воспитывает добро и содержит нравственные истины. Иными словами: “Не по хорошу мил, а по милу хорош”. В его системе ценностей среди категорий “красота”, “добро” и “правда”, образующих некую эстетическую триаду - “святую троицу”, добро и правда стоят выше красоты, которая не может их заслонить, взяв над ними верх. Вот почему Толстой в одном из своих писем подвергает критике Чехова, ставя его на одну доску с Репиным, Мопассаном и Н.Касаткиным, у которых красота заслоняет добро. Правда, Толстой как художник не разграничивает в иерархии ценностей столь резко между собой эстетические категории красоты, добра и истины, стремясь в своих произведениях к их синтезу. Однако иногда он “грешит” против закона симметрии эстетической триады: в финалах его романов порой прекрасное художественной правды вытесняется евангельским текстом, навязанным читателю Толстым.

Чехов считает, что логикой и моралью добиться ничего нельзя. К этому выводу приходит прокурор из рассказа «Дома», который намерен убедить своего семилетнего сына во вредности курения. Его медицинское наставление остаётся безрезультатным, поэтому он импровизирует наивную сказку о старом царе и его единственном сыне, которого царь потерял, так как царевич от курения заболел чахоткой и умер. Дряхлый и болезненный старик остался одиноким и беспомощным. Пришли враги и убили его. Сказка произвела на мальчика огромное впечатление - он решил больше не курить. После этого отец, задумываясь над эффектом сказки, размышляет: “Скажут, что тут подействовала красота, художественная форма; пусть так, но это не утешительно. Всё-таки это не настоящее средство... Почему мораль и истина должны подноситься не в сыром виде, а с примесями, непременно в обсахаренном и позолоченном виде, как пилюли? Это ненормально... фальсификация, обман... фокусы... Лекарство должно быть сладкое, истина красивая... И эту блажь напустил на себя человек со времён Адама... Впрочем... быть может, всё это естественно и так и быть должно... Мало ли в природе целесообразных обманов и иллюзий...”

“Конечно, было бы приятно сочетать художество с проповедью, - писал Чехов Суворину, - но для меня лично это чрезвычайно трудно и почти невозможно по условиям техники”.

Ч ехов в своих произведениях добивается гармонии этического и эстетического эффектов в значительной степени при помощи композиции, то есть, как он сам говорит, “уравновешиванием плюсов и минусов”, что, если воспользоваться музыкальным термином, составляет принцип контрапункта. Это означает уравновешивание страстей, диалектику “жизнь–смерть–жизнь” и “тезис–антитезис–синтез”. В своих произведениях он ни как мыслитель, ни как художник не стремится к исключительному перевесу. Философско-этическое содержание его произведений сосредоточено на эстетической стороне. Он сумел достичь в прозе того, что осуществили его художники-идеалы: Пушкин - в поэзии, а Глинка и Чайковский - в музыке. Чехов, которого часто называют homo aestheticus, повлиял на своих читателей больше всего тем, что тенденциозность он скрывал под маской объективности, увеличивая таким образом силу художественного эффекта. Произведения Толстого и Достоевского - монументальные айсберги, не только надводную, но и подводную часть которых читатель ясно видит. Произведения Чехова такие айсберги, у которых видна лишь оставшаяся над водой восьмая часть, между тем как остальные семь восьмых оставляются писателем фантазии читателя. Всё, что Чехов, как мыслитель и этик, знает о жизни, он погружает в глубину текста, показывая лишь то, что видит художник. В рассказах Чехова так же, как и в баснях Крылова, моральная часть повествования по своему объёму всё убывает - до тех пор, пока и тезисное оформление этической правды совсем не исчезло, растворившись в художественном тексте. В конечном счёте нравоучительная функция произведения от этого ничуть не уменьшилась, наоборот, увеличилась.

Чехов хотел воздействовать на читателя не только материально осязаемым, текстовым компонентом своих произведений, но и симметричной, упорядоченной в соответствии со строгими правилами форм композицией их материала. Архитектоника, ритмичность, лиризм и частая смена настроения повестей Чехова очень близки к композиции музыкальных произведений и стихов, где форме в высокой степени присуще эстетическое воздействие.

Чехов - мастер рассказа небольшого объёма, в котором композиция, как и весомость отдельных частей, от начала до конца образует чёткое и гармоничное единство. При создании крупных романов (примером этого могут служить также романы Достоевского и Толстого) художественная логика действия часто приводит писателя не к тому результату, который он вначале перед собой поставил. В рассказах небольшого объёма роль детали входит в целое произведение в соответствии с более сложной логикой, чем в романах. Интенсивная целостность произведения небольшого объёма основана на художественном отражении наиболее существенных черт объективной действительности. Краткость чеховских рассказов - это краткость величайшей драматической концентрации. Томас Манн в связи с этим отмечает, что в определённый период своей жизни, будучи ещё незнаком с новеллистикой Чехова, он питал нечто вроде чувства пренебрежения по отношению к мелким формам, однако позже он осознал, “какую внутреннюю ёмкость, в силу гениальности, могут иметь краткость и лаконичность, с какой сжатостью, достойной, быть может, наибольшего восхищения, такая маленькая вещь охватывает всю полноту жизни, достигая эпического величия, и способна даже превзойти по силе художественного воздействия великое гигантское творение, которое порой неизбежно выдыхается, вызывая у нас почтительную скуку”.

Отражение сущности жизни Чехов постигает посредством высокого напряжения и концентрации поэтической формы. Поэтому относительно неполное отражение действительности может вызывать у читателя чувство полноты жизни. Явление, как внешняя форма проявления сущности, в чеховском изображении выступает в качестве художественной детали, указывая, однако, на существенные, узловые моменты внутренних связей изображаемой действительности. Художественная деталь в чеховской повести является важнейшей составной частью интенсивной целостности. Иллюзию полноты жизни в небольшом по объёму рассказе можно вызывать только максимальной концентрацией отражения жизни в одной напряжённой коллизии. Так, небольшую форму Чехов нагружает значительной идейностью: даже на вид менее важные детали могут здесь выступать носителями веских и значительных идей. Отсюда становится понятным, каким образом рассказ в 15, 20 или 30 страниц посредством индивидуальных человеческих судеб раскрывает ответ о смысле бытия. Чехов не стремится к показу полноты объектов, а стремится к изображению полноты движений конфликтов. Толстой, несмотря на крупный объём своего романа «Анна Каренина», не достигает большего результата в решении проблемы любви и брака, чем Чехов в своём небольшом рассказе «Дама с собачкой».

Такие рассказы, в которых человеческая судьба даётся в разрезе, в её наивысшем, крайнем напряжении, во взаимосвязи с общественными проблемами, принято называть “рассказами-эпопеями”. Насколько произведение теряет в отношении широты изображения, настолько оно выигрывает в глубине. В таких рассказах, как «Скучная история», «Палата № 6», «Дама с собачкой», «Мужики» и так далее, в сжатом, почти спрессованном изложении изображается общечеловеческая судьба в своей интенсивной целостности.

В ершиной произведений, написанных на тему любви и необходимости нарушения брака, является в творчестве Толстого «Анна Каренина», а у Чехова - «Дама с собачкой». Оба произведения в пределах жанровой специфики рисуют целостную картину об отношениях между мужчиной и женщиной и о семейном счастье и несчастье. Однако между тем как у Толстого целостность главным образом экстенсивная, у Чехова она носит интенсивный характер. В романе Толстого проблема брака освещена через судьбу многих персонажей, Чехов же сокращает до минимума количество выведенных фигур. Но в обоих произведениях повествование о неизбежной супружеской неверности выдвигается на уровень изображения противоречий всего буржуазного общества. Общественные причины нарушения брака скрыты, но они опосредованно всё-таки входят в диалектику внутренней связи произведений. Вот почему эти произведения выходят за рамки изображения семейной жизни частных судеб, приобретая общечеловеческий смысл.

Художественный путь от Антоши Чехонте к Антону Павловичу Чехову - это путь художника от изображения явления к сущности жизни, от художественной детали к целостности миросозерцания. В творчестве Чехова одним из лейтмотивов является мотив любви и семейного несчастья, с ранних юморесок до «Невесты» включительно. Особый цикл образуют у него рассказы, сохраняющие толстовские реминисценции. Помимо идейного веяния, роман «Анна Каренина» имел и текстовое влияние на рассказы и повести Чехова - «Дуэль», «Именины», «Жена», «Рассказ неизвестного человека», «Дама с собачкой». Имя женщины из последней названной повести показывает некоторое созвучие с Карениной: Анна Сергеевна - Анна Аркадьевна.

В своих ранних произведениях Чехов черпал материал главным образом из комичных или трагикомичных возможностей, предоставляемых любовью, сватовством, свадьбой, охотой за приданым, медовым месяцем или совместной жизнью супругов. Затронутая в этих произведениях проблема семейного счастья не поднимается до уровня общечеловеческого интереса. Структура рассказов в большинстве случаев строится по принципу контраста, заканчиваясь резкой концовкой. Комичные, юмористические и иногда даже сатирические конфликты любви, вступления в брак и супружеской жизни решаются Чеховым путём неожиданной развязки. Классическим примером такого традиционного построения рассказа может служить «Скверная история». Суть анекдота ведёт к тщательно подготовленной, но всё-таки неожиданной развязке, именно к звонкой пощёчине, полученной главным героем-живописцем от одной влюблённой женщины, так как он, создавая впечатление признания в любви, в кульминационный момент ситуации всё же не делает ей предложения, как она этого ожидала, а лишь просит её позировать ему. Чехов сначала создаёт идиллическое настроение, чтобы потом высмеять фальшивость жизни и ложную романтику.

Однако Чехов вскоре осознаёт, что при помощи пауз между словами внутри речи и путём художественной разметки “умолчаний” можно добиться более глубокого эффекта и воздействия на читателя, чем применением интересной, “фейерверической” концовки. Повести «Огни» (1888), «Именины» (1888), «Дуэль» (1891), «Жена» (1892), «Рассказ неизвестного человека» (1893), «Учитель словесности» (1894), «Три года» (1895), «Ариадна» (1895), «Дама с собачкой» (1899) и «Невеста» (1903) по сравнению с ранними рассказами изображают проблематику человеческого счастья и несчастья в несколько большей экстенсивности объёма, но прежде всего с более полной интенсивностью. В период своей творческой зрелости Чехов разработал новую структуру повестей, проявляющуюся прежде всего в своеобразной переоценке взаимосвязи художественной детали и произведения как целого. Он считал, что каждая подробность в произведении есть вексель, по которому последний срок уплаты - в финале. “Кто изобретёт новые концы для пьес, тот откроет новую эру. Не даются подлые концы! Герой женись или застрелись, другого выхода нет”, - писал он 4 июня 1892 года А.С. Суворину. А это утверждение применимо также и к повестям.

Чехова не удовлетворяло традиционное решение судьбы героев. “Это всегда так бывает, когда автор не знает, что делать с героем, он убивает его. Вероятно, рано или поздно этот приём будет оставлен. Вероятно, в будущем писатели убедят себя и публику, что всякого рода искусственные закругления - вещь совершенно ненужная. Истощился материал - оборви повествование, хотя бы на полуслове” (Горнфельд А. Чеховские финалы // Красная Новь. М., 1939. С. 289). Чехов считает, что искусственно закруглённая, принуждённая замкнутость художественного произведения ослабляет необходимое взаимоотношение эстетической и этической сторон, способствуя падению общечеловеческого интереса произведения до уровня партикулярности. Финалы чеховских произведений не замкнуты, а перспективно открыты. Данные в конце рассказов намёки на, вероятно, более счастливое будущее не похожи ни на иллюзии романтиков, ни на футурологию утопических социалистов, ни даже на христианско-социалистические аллегории романов Достоевского и Толстого. В судьбе героев Чехова есть такие драматические моменты, связанные часто с состоянием любви, когда они отходят от прежнего ничтожного образа жизни. Любовь им показывает, какими они могут быть. Классическим примером этого может служить история любви Анны Сергеевны и Гурова в «Даме с собачкой», начинающаяся с банального курортного флирта и поднимающаяся впоследствии на поэтическую вышину.

Могучий взлёт, вызванный метаморфозой любви, изображён Чеховым с такой убедительностью, что в кульминационном пункте он мог прервать нить повествования, так как читатель чувствует, что в обоих главных героях начался глубокий и бесповоротный катарсический процесс, после которого они уже не в состоянии вернуться к первоначальному укладу жизни. В композиции рассказа «Дама с собачкой» материал распределяется так, чтобы “подготовить” открытый конец. История начинается с неодновременной у мужчины и у женщины вспышки любви, что в структуре произведения приводит к своеобразному противоречию. Подобное эстетическое воздействие Чехов так характеризует словами молодой, шестнадцатилетней героини рассказа «После театра» Нади Зелениной: “Быть нелюбимой и несчастной - как это интересно! В том, когда один любит больше, а другой равнодушен, есть что-то красивое, трогательное и поэтическое. Онегин интересен тем, что не любит, а Татьяна очаровательна, потому что очень любит, и если бы они одинаково любили друг друга и были счастливы, то, пожалуй, показались бы скучными”.

Движущей силой семейного романа Толстого является, как правило, разлад и охлаждение между мужем и женой. Толстой сосредоточивает своё внимание главным образом на распаде семьи, линия Кити и Лёвина, как мотив семейного счастья, была вплетена в архитектуру романа лишь позже, в качестве контраста и воображаемого идеала.

Н ить повествования «Дамы с собачкой» не застревает на мёртвой точке в виде идиллического брака или трагической смерти, а завершается динамически, переходя в состояние напряжения. Взаимоотношение чеховских героев - мужчины и женщины - похоже на приведённые в движение шарики из слоновой кости. Выведенный из состояния покоя шарик сталкивается с неподвижным и, передав этому последнему необходимую энергию, выводит его из состояния покоя и впоследствии сам останавливается. Закономерности искусства, однако, проявляются иначе, чем законы механики: горячая любовь Анны Сергеевны выводит Гурова из банальности привычных любовных похождений и возносит его на высоту поэтической любви, даже не приостановив свой собственный взлёт. В этой точке нить рассказа прерывается, и его последние аккорды оказывают на читателя катарсическое воздействие: “И казалось, что ещё немного, и решение будет найдено, и тогда начнётся новая, прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца ещё далеко-далеко и что самое сложное и трудное только ещё начинается”.

Духовная жизнь Анны Сергеевны и Гурова полностью поглощена заботами о будущем. О настоящем они почти не думают, а если думают, то только потому, чтобы уже в настоящем мире устроить будущее. Герои Чехова часто ссылаются на более счастливый пятидесятый, сотый или трёхсотый год. Однако оптимизм, излучаемый финалом рассказа «Дама с собачкой», - это сложный оптимизм, который отражает гармонию, вобравшую в себя преодолённую дисгармонию.

В «Даме с собачкой», как и во многих произведениях Чехова, события происходят в двух планах - под спокойной поверхностью явления, в “подводном течении” контекста мелькают трагедии. Два плана сходятся в голове читателя, но внутри произведения друг с другом не сливаются и не образуют неожиданной развязки. Чехов - великий мастер границ и разграничений. Он по-новому осмыслил место и роль художественной детали в целостном мире произведения. Иногда он только ставит рядом две отличающиеся настроением друг от друга картины, два характера, два выражения, и это противопоставление само по себе порождает удивительное художественное воздействие. В полувысказанных или даже не высказанных предложениях часто сходятся скрытые нити характера или системы образов. Детали у Чехова никогда не заслоняют и не замещают сущность, а наоборот, усиливают и подчёркивают сущность. Детали, являясь органическими частями произведения как целого, никогда не изолированы. Чехов показывает не только само явление, но и его причину. В отношении части и целого всё является одновременно причиной и следствием, посредственным и непосредственным. Здесь всё переплетается друг с другом и существует посредством друг друга. Поэтому целое нельзя постичь без знания частей, а отдельные части - без знания целого.

Возьмём, например, ту часть его рассказа, в которой партикулярные человечки посредством своей любви почувствуют что-то из универсальных закономерностей бытия. Рядом друг с другом стоят здесь вечный идеал красоты природы и реальность жизни. Любовь Анны Сергеевны и Гурова представляет возможность приблизиться к полноте бытия, к тому идеальному состоянию, в котором индивид чувствует себя частью вселенной. “Что мы называем любовью, это не что иное, как жажда и поиски полноты”, - говорит Платон в «Пире», оспариваемом Облонским и Лёвиным на первых страницах «Анны Карениной». Вот почему и Чеховым любовь считается “нормальным состоянием” человека, так как в ней выражается стремление партикулярных людей к полноте. Так связана любовь Анны Карениной и Анны Сергеевны с общечеловеческой судьбой.

Композицию своих повестей Чехов строил на основе различных материалов из жизни, поэтому и форма их подвергалась разным изменениям. О композиции своих рассказов Чехов писал: “...из массы героев и полугероев берёшь только одно лицо - жену или мужа, - кладёшь это лицо на фон и рисуешь только его, его и подчёркиваешь, а остальных разбрасываешь по фону, как мелкую монету, и получается нечто вроде небесного свода: одна большая луна и вокруг неё масса очень маленьких звёзд”.

И так, мы имеем дело с богатым изменением формы, зависящим от изображаемого жизненного материала, от жанровой специфики произведения и в конечном счёте от мировоззрения писателя. “Никакой мелочью нельзя пренебрегать в искусстве, - говорил Толстой, - потому что иногда какая-нибудь полуоторванная пуговица может осветить известную сторону жизни данного лица”. От мировоззрения художника зависит, останется ли эта подробность в художественном произведении мелочью или выявит суть жизни. Функция детали в контексте связана и с жанром произведения. Иную функцию играет деталь в романе, и опять же иную - в рассказе. Христиансен показал, как значительно изменение формы, “как важно это искажение, если мы ту же самую гравюру отпечатаем на шёлке, японской или голландской бумаге, если ту же статую высечем из мрамора или отольём из бронзы, тот же роман переведён с одного языка на другой” (Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1968. С. 82).

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Введение …………………………………………………………………………. 3

Глава 1. Определение понятия психологизма в литературе ………………….. 5

Глава 2. Психологизм в творчестве Л. Н. Толстого …………...……………… 7

Глава 2. Психологизм в произведениях А. П. Чехова ………………………. 13

Заключение ……………………………………………………………………... 20

Список использованной литературы …………………………………………. 22

Введение

Вся богатейшая русская классика состоит из двух больших течений - разработки психологизма героев в их отношении к миру и другим людям и в разработке психологизма внутреннего, направленного на анализ собственного внутреннего мира, своей души. Первое, конечно же, наиболее ярко олицетворяет гений Льва Николаевича Толстого. Второе - не менее значимый гений Антона Павловича Чехова. Но если Толстой - олицетворение России витринной, более элитной и светской, то Чехов в своем творчестве показал другую Россию - Россию провинциальную; если Л. Н. Толстой заострял внимание на великих, сильных духом личностях, то А. П. Чехова больше интересовал духовный мир «маленького человека». По сути, мы говорим о двух гранях.

Было бы опрометчиво говорить, что психологизм А. П. Чехова и Л. Н. Толстого совершенно не изучен в литературоведении. Мы можем опираться на исследования А. Б. Есина, П. Кропоткина, и других исследователей.

Однако в то же время кажется интересным рассмотреть особенности психологизма этих писателей во взаимосвязи, сравнить особенности подхода каждого из них к описанию внутреннего мира героев, их психических особенностей и психологических портретов.

Именно такое комплексное исследование особенностей психологизма в творчестве А. П. Чехова и Л. Н. Толстого и является целью нашего исследования.

Соответственно, в качестве задач ставятся следующие:

1) дать определение термину «психологизм», определить главные подходы к его интерпретации различными исследователями;

2) проанализировать творчество Л. Н. Толстого на предмет выявления особенностей в описании психологических аспектов взаимодействия героев с окружающими людьми;

2) охарактеризовать основные моменты в описании А. П. Чеховым внутреннего мира героев;

4) сопоставить характерные особенности творческого метода писателей при изображении ими внутренних чувств и эмоций, мыслей и переживаний литературного героя.

Структура работы в целом соответствует поставленным задачам. Работа состоит из введения, трех глав основной части, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1. Определение понятия психологизма в литературе

Психологизм в - литературоведческий термин, который традиционно относят к нескольким авторам, в первую очередь к Л. Н. Толстому и М. Ф. Достоевскому, затем к И. Тургеневу с его «тайным психологизмом». И, конечно же, психологизм ярчайшим образом проявляется в творчестве А. П. Чехова. Психологизм в литературе - полное, подробное и глубокое изображение чувств и эмоций, мыслей и переживаний литературного героя.

Одна из главных притягательных черт художественной литературы - ее способность раскрыть тайны внутреннего мира человека, выразить душевные движения так точно и ярко, как это не сделать человеку в повседневной, обычной жизни. "В психологизме один из секретов долгой исторической жизни литературы прошлого: говоря о душе человека, она говорит с каждым читателем о нем самом". Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.

Психологизм - это стилевая характеристика литературных произведений, в которой подробно и глубоко изображается
внутренний мир персонажей, т. е. их ощущения, мысли, чувства и, возможно, дается тонкий и убедительный психологический анализ душевных явлений и поведения. Психологический словарь / Под ред. В. П.Зинченко. М., 1997.

Согласно А. Б. Есину, психологизм - «это достаточно полное, подробное и глубокое изображение чувств, мыслей, переживаний вымышленной личности (литературного персонажа) с помощью специфических средств художественной литературы». Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.

О. Н. Осмоловский отмечал, что что русской литературе «в целом был свойственен онтологический психологизм <.> конечное объяснение человека в русской литературе и философии не психологическое, а онтологическое - с учетом божественной первоосновы бытия». Он предлагает дополнить и систематизацию форм психологического анализа и терминологию, предложенную Л. Я. Гинзбург и А. Б. Есиным, которую обычно используют современные исследователи психологического искусства: введение понятий этического, драматического и лирического психологизма представляется логическим и оправданным.

Глава 2. Психологизм в творчестве Л. Н. Толстого

Психологизм Толстого -- это психологизм становящегося, развивающегося принципиально-незавершенного человека. Раскрывая внутренний мир героев через действия и поступки, писатель добивался высочайшего мастерства в изображении характеров. Главные герои Толстого - это всегда люди укорененные: или в своем роде, или на своей земле, или в истории.

Психологический анализ стал одним из главных способов художественного исследования человека в творчестве Толстого, оказав огромное воздействие на мировую литературу. Уже в одном из первых произведений, с которыми знакомится российский читатель в юные годы - трилогии «Детство. Отрочество. Юность» самонаблюдение Николеньки служит для писателя методом раскрытия психологических характеристик и душевных переживаний юного героя.

Психологические экзерсисы писателя не оставляют тяжелого впечатления беспросветности и читатель постоянно надеется, что все наладится, если изменятся обстоятельства. Справедливости ради стоит отметить, что, согласно распространенному мнению, существует два Толстых: художник до переворота и религиозный мыслитель и пророк после него: Густафсон Р. Ф. Обитатель и Чужак: Теология и художественное творчество Льва Толстого / Пер. с англ. Т.Бузиной. СПб., 2003. в последние свои годы Толстой в своем творчестве сблизился с Достоевским - его “Воскресение” наполнено тем же провинциальным трагизмом, не броским, не столь масштабным, но не менее интересным и реальным.

В то же время психологизм Л. Н. Толстого в этом романе сходен не только с психологизмом М. Ф. Достоевского, но и, в не меньшей мере, и с психологизмом А. П. Чехова. Сложность, неопределенность, спутанность переживаний, свойственная обычно героям Толстого, у Катюши отсутствует вовсе, и не потому, что ее внутренний мир беден и невыразителен. Наоборот, она, по мнению автора и ставших ее товарищами революционеров, замечательная, много пережившая женщина. Но художником избран иной способ раскрытия ее переживании не «диалектика души», с ее «подробностями чувств», пространными внутренними монологами и диалогами, снами, воспоминаниями, а, употребляя выражение самого Толстого, «душевная жизнь, выражающаяся в сценах» (т. 88,с. 166). Здесь психологизм Толстого в чем-то существенном сходен с чеховской манерой.

Вместе с тем даже в “Воскресении” Толстой остается Толстым и его герои, и вся суть романа полностью направлены, буквально упираются в несправедливое построение общества.

П. Кропоткин полагал, что книга Толстого "Воскресение" оставила следы на совести многих людей, до тех пор совсем не интересовавшихся тюремным вопросом, и заставила их задуматься над несообразностью всей современной системы наказаний. Кропоткин П. Русская литература. Идеал и действительность: Курс лекций. М., 2003.

Толстовский психологический метод основан на идее движения, точно названный Чернышевским "диалектикой души". Внутренний мир человека изображается в процессе, как постоянный, непрерывно сменяющийся психический поток. Толстой стремится изобразить не столько характер чувств и переживаний, сколько процесс возникновения мысли или чувства и их изменения. Толстой записывает в дневнике: "Как бы хорошо написать художественное произведение, в котором бы ясно высказать текучесть человека, то, что он один и тот же, то злодей, то ангел, то мудрец, то идиот, то силач, то бессильнейшее существо". Каковы средства для изображения человека? Традиционно важную роль играет портрет, внешнее описание.

Закон толстовского мира - несовпадение внешнего и внутреннего: некрасивость княжны Марьи скрывает душевное богатство и красоту, и, напротив, античное совершенство Элен, красота Анатоля прячут бездушие и ничтожность. Но гораздо важнее для Толстого изображение внутреннего мира, мыслей и чувств героя, потому огромное место занимает у него внутренний монолог.

Значительность "внутреннего" проявляется и в том, что внешние явления и события Толстой показывает и оценивает глазами героя, действует через его сознание, как бы лишая человека посредника-повествователя в понимании действительности. Новый способ изображения отношений между действительностью и человеком сказывается и в обилии бытовых деталей и подробностей внешней обстановки, которые воздействуют на психику.
"Душа звучит под бесчисленными, иногда незаметными, неслышными пальцами действительности данного момента", - пишет исследователь Толстого А. П. Скафтымов. Радостное возбуждение Наташи в день именин; ее состояние во время первого бала, новые чувства, связанные с новыми впечатлениями - пышности, блеска, шума; сцена охоты, описанная со всеми внешними подробностями, и одновременно состояние чувств всех участвующих - и ловчего Данилы, и старого графа, и дядюш- 147 ки, и Николая, и Наташи.

В романе «Война и мир» душевные процессы героев, их чувства и стремления обозначаются как косвенно -- через жесты, мимику, действия, так и прямо -- с помощью самохарактеристик персонажей, в их внутренних (размышления Пьера, Андрея, Наталии, Марьи и др.) и внешних монологах. Портретные, пейзажные зарисовки служат ключом к пониманию не только внутреннего мира героя, но и смысла всего произведения. Так, например, Кутузов, накануне Бородинской битвы читающий письма madamme de Stael, просто занимается “привычным исполнением и подчинением жизни”, ибо “ему одному дано было знать, понять значение совершавшегося события”, ибо он “знал не умом или наукой, а всем русским существом своим, что французы побеждены и враги бегут”. Это незначительное действие характеризует мировоззрение Кутузова, близкое и понятное народу.“Неизменная” улыбка Элен, “мраморные плечи и грудь” подчеркивают ее мертвую, пустую сущность. “Прекрасные лучистые” глаза княжны Марьи показывают нам глубину ее душевного мира, где “совершалось титаническая работа самосовершенствования”.Неуверенность в себе, борьбу между желанием счастья и осознанием необходимости страдания показывает писатель в той сцене, когда героиня, готовясь к встрече с Анатолем, “неподвижно сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы и рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям”.

Война 1812 года расставила все по местам. Любимые герои Толстого слились с народом в единое целое, пустые и эгоистичные люди лишь надели на себя “маски патриотизма”.Так, например, князь Василий под патриотизмом понимал “умение громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова манифеста, совершенно независимо от его значения”, в салоне Элен -- произносить речи, порицающие Кутузова, а у Анны Павловны -- оправдывающие его! Жизнь света духовно мертва, и это мы видим, когда Анна Павловна “заводит разговор в салоне, подобно веретену”, и “следит, чтобы нить не оборвалась”.Анна Михайловна “делает скорбное и христианское выражение” лица, “действуя” с приемами деловой петербургской дамы”, Билибин, рассказывая о потерях в битве, “собирает кожу со лба и готовится сказать очередное той”.

“Мертвым” героям Толстой противопоставляет духовно богатых, ищущих смысл жизни, которые в минуту народного несчастья берут всю ответственность за его судьбу на себя. Наташа вывозит из Москвы раненых. Она близка народу, вспомним ее пляску, когда она показана “умеющей понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и во всяком русском человеке!”.Умел понять “все, что было во всяком русском”, и князь Андрей, накануне Бородинской битвы разговаривавший с Пьером. Проезжая через реку, где купались солдаты, он испытывает боль, свойственную всякому русскому человеку, когда вместо “здоровых тел” видит “здоровое пушечное мясо”. “Звуки собачьего лая”, которые издает Денисов, узнавший о смерти Пети, показывают нам душевность и золотое сердце старого воина. “Восторженная радость”, сияющая в лице обреченного Каратаева, “таинственный смысл ее, наполнивший душу Пьера радостью”, предвещает победу народного нравственного чувства над эгоистичным произволом Наполеона.Изображением людей из народа в эти тяжкие минуты писатель показывает, что победа, так дорого стоившая России, не случалась сама по себе, а вызрела в глубинах народного характера. “На линии укрепления было все как в семье, повсюду чувствовалась скрытая теплота нравственного чувства”.

Внутренние монологи героев в “Войне и мире” носят развернутый характер, имеют сложную синтаксическую конструкцию. Они показывают “текучесть” характеров, сам душевный процесс, ведь психологизм Толстого -- психологизм становящегося, развивающегося принципиально-незавершенного человека. Одно чувство переходит в другое под воздействием воспоминаний и ассоциаций. Таковы внутренние монологи князя Андрея и Пьера, их разговор в Отрадном: “Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку... отчего ж я не могу предположить, что эта лестница не прерывается со мной, а ведет все дальше и дальше, до высших существ...”“Диалектика души”, качество щедрых и чутких к живой жизни людей, приобретает в романе эпические свойства. Тонкое мастерство психологизма, величие задуманной идеи романа, размах повествования поставили “Войну и мир” в один ряд с величаими шедеврами мировой литературы.

К творчеству Л.Толстого неоднократно обращался Е.Марков. Основная его задача - осмысление толстовской концепции мира и человека, от которой, как старается показать критик, зависят все элементы произведения - сюжет, композиция, выбор героев, излюбленные жизненные ситуации. Предметом наблюдения становятся отразившиеся в образной ткани произведений представления писателя об основных универсальных закономерностях, управляющих человеческим бытием, писательская оценка изображаемого, его философия жизни. В критическом истолковании Маркова Толстой - это писатель, выражающий в своем творчестве непосредственное радостное восприятие бытия. Автор статьи "Тургенев и граф Толстой в основных мотивах своего творчества" сосредоточен на жизнеутверждающем пафосе произведений писателя, основой которого он считает пантеизм. Прослеживая, как решаются в творчестве Толстого такие проблемы, как личность и народ, человек и история, соотношение частной жизни и общей, долга и чувства, естественного и нравственного, он выявляет критерии общественно-исторической и нравственно-этической оценки автором своих героев: "Мораль графа Толстого - верность или неверность природе. Нравственный человек в его глазах тот, кто менее всего выдумывает себя".

Глава 2. Психологизм в произведениях А. П. Чехова

История русской литературы всегда опиралась на творчество тех художников слова, чей талант, поднявшись до высших
достижений предшественников, сумев переосмыслить созданное ранее, принес в отечественную культуру принципиальные
художественные открытия. Среди таких авторов, безусловно, можно выделить Антона Павловича Чехова, с именем которого связан особый род
мастерства, проявившегося прежде всего в способности писателя проследить динамику человеческой души в разных ее проявлениях и во всей ее глубине, используя при этом малую жанровую форму - рассказ. До этого автора литература не знала метода, который позволял бы анализировать мимолетные черты текущего бытия и в то же время давал бы полную, эпическую картину жизни. Чехову удалось осуществить это впервые.

Новая форма повествования предполагала, безусловно, и нового героя, совершенно не похожего на монументальные образы (такие, как Онегин, Печорин, Болконский, Каренина). Предметом интереса и художественного осмысления Чехова становится тот пласт действительности, который открывает читателю жизнь обыденную, каждодневную, часто проходящую мимо сознания большинства людей. Но ведь обыденность, по мнению писателя, и «творит личность», поскольку в судьбах людей ярких, необычных событий наберется не так уж много. И Чехов стремится обратить внимание читателя на отдельные дни и часы «маленького» обывательского существования, осмыслить их и
помочь человеку жить осознанно.

В отличие от классических героев русского романа, живописных и скульптурных, персонажей Чехова легко «почувствовать», но трудно «увидеть». Такое впечатление возникает, в частности, потому, что писатель отказывается от традиционной портретной характеристики. Он ограничивается более или менее яркой деталью, доверяя все остальное фантазии своего читателя. Внимание писателя может быть сосредоточено на подробном описании вещей героя: калоши, очки, нож, зонтик, часы, халат, колпак. И только два - три портретных штриха: «маленький», «скрюченный», «лицо, как у хорька» (образ Беликова). Чехов высвечивает отдельные детали, а мы уже сами домысливаем, дорисовываем образ. И в этом нам помогает автор, раскрывающий характер своего героя во взаимоотношениях с окружающими, в мастерски выстроенных диалогах, с помощью внутреннего монолога.

В повествовании Чехова есть такая закономерность: чем богаче натура персонажа, тем живее воспринимает он окружающую действительность, тем непосредственнее его связи с миром, да и сама реальность предстает во всем своем многообразии.

В драматургии Чехова, где вместо установленного развития драматургического действия ровное повествовательное течение жизни, без подъемов и спадов, без определенным образом маркированного начала и конца. Ведь, как известно, Чехов полагал, что писателю сюжетом надлежит брать “жизнь ровную, гладкую, обыкновенную, какова она есть на самом деле”. Не случайно даже смерть героев или покушение на смерть у Чехова не должны задерживать на себе ни авторского, ни зрительского внимания, не имеют существенного значения для разрешения драматического конфликта, как это происходит в “Чайке” или “Трех сестрах”, где смерть Треплева и Тузенбаха остается незамеченной даже близкими людьми. Так основным содержанием драмы является не внешнее действие, а своеобразный “лирический сюжет”, движение души героев, не событие, а бытие, не взаимоотношения людей друг с другом, а взаимоотношения людей с действительностью, миром.

Такие произведения, в которых внутренний конфликт носит психологический характер и является определяющим в развитии событий, можно назвать психологическими пьесами. Как любой другой вид внутреннего конфликта, психологический функционирует на сюжетном уровне, т. е. выступает в качестве мотивационной основы драматического действия. Действие, в основе которого лежит внутренний конфликт, не предполагает полного разрешения противоречий с наступлением развязки. Она может знаменовать лишь разрешение внешней борьбы, но узлы внутренних проблем окончательно не развязываются. В этой связи показательны рассуждения В. Хализева о взаимосвязи природы конфликта и уровнях его функционирования. Ученый отмечает, что внутренний конфликт по природе субстанциален, а внешний - казуален.

В конце XIX века грандиозные задачи по воссозданию гармонии в мире и в душе человека неожиданно встали перед средним человеком, обывателем, именно он должен был теперь прорываться к вечным вопросам через то, что Метерлинк назвал “трагизмом повседневной жизни”, когда человек становится игрушкой в руках судьбы, но тем не менее стремится осознать себя в рамках Времени и Вечности. Все это привело к значительной трансформации внешнего конфликта. Теперь это -противостояние человека и изначально враждебного ему мира, внешних обстоятельств. И даже если появлялся антагонист, он лишь воплощал в себе враждебную действительность, окружающую героя. Этот внешний конфликт виделся изначально неразрешимым, а потому фаталистичным и максимально приближенным к трагическому. Трагизм повседневности, открытый “новой драмой”, в отличие от античной и ренессансной трагедии, заключен в осознанном и глубоком конфликте между личностью и объективной необходимостью.

Неразрешимость внешнего конфликта была изначально предопределена в “новой драме”, предрешена самой жизнью, он становился не столько движущей силой драмы, сколько фоном разворачивающегося действия и определял трагический пафос произведения. А подлинным стержнем драматургического действия становится внутренний конфликт, борьба героя с самим собой в условиях враждебной действительности. Этот конфликт, как правило, также неразрешим в рамках пьесы из-за внешних, фатально подчиняющих себе человека обстоятельств. Поэтому герой, не находя опоры в настоящем, чаще всего ищет нравственные ориентиры в неизменно прекрасном прошлом или в неопределенном светлом будущем. Неразрешенность внутреннего конфликта на фоне неразрешимого внешнего, невозможность преодолеть автоматизм жизни, внутреннюю несвободу личности - это все структурообразующие элементы “новой драмы”.

С. Балухатый отмечал, что драматизм переживаний и ситуаций у Чехова “создается по принципу неразрешения в ходе пьесы завязанных в ней взаимных отношений лиц”, таким образом, незаконченность воспринимается как идея творчества. Неразрешенность и неразрешимость конфликта ведет героев “новой драмы” к духовной гибели, к бездействию, душевной апатии, к состоянию ожидания смерти, и даже сама смерть не видится разрешением внутренних противоречий героя, поскольку гибель отдельного человека не является событием на фоне вечности, к постижению которой пробивается человек. Драматургический конфликт в реалистически-символическом направлении реализуется не столько в логике поступков действующих лиц, сколько в развитии глубоко спрятанных от внешнего взгляда мыслей и переживаний.

Отдельную психологическую категорию в психологизме Чехова составляет та легкость, с какой вообще логическая деятельность попадает в зависимость от эмоциональных состояний человека; а также легкость, с какой сравнительно общая оценка колеблется и аберрируется минутными эмоциями. Невидимый, могучий враг -- чувство магнетически определяет и смущает ход мысли большинства людей, и без того колеблющийся и произвольный, определяемый силой ассоциаций.

Всего сильнее страдает в этой анонимной борьбе оценка, которую дает жизни или людям такой бессильный, пристрастный ум. Оценка одного и того же положения, или человека, в особенности, -- постоянно колеблется в зависимости от настроения. Возможным становится это, очевидно, потому, что всякое положение, а особенно человек, имеют много признаков, которые надо разобрать не разлучая, для того, чтобы удовлетворительно оценить целое. Значит -- достаточно выхватывать отдельные признаки, чтобы стали возможными несколько неверных оценок. При чем часто, для такой односторонней оценки человек выхватывает из реального “пучка” признак и сам по себе ничтожный. Особенно же колеблется, и может быть неправильна оценка людей, как обладающих всегда очень сложной совокупностью признаков.

Своеобразие художественного мышления Чехова можно заметить и в оригинальной концовке его рассказов. Писатель не стремится удивить, поразить читателя перестановкой эпизодов, эффектной, непредвиденной развязкой событий. В рассказе «Невеста», например, по законам традиционной новеллистической композиции развязка должна была быть драматической -- бегство из дома героини, отказавшейся выйти замуж за своего жениха, и скандал. Однако в рассказе скандала не происходит. Фабула интересна для автора не движением событий, а движением внутренней жизни героини.

Чехов по-своему понимает роль фабулы в повествовании. Можно назвать рассказы, в которых событийность, по существу, отсутствует («Счастье», «На пути» и др.). Отсутствие действия, по мнению исследователей, как раз и обуславливает философское и поэтическое настроение этих новелл. Вместо «ударной» концовки Чехов как бы приостанавливает движение событий, предоставляя читателю возможность самому поразмыслить о жизни.

Как отмечают многие исследователи, чеховский психологизм близок к японскому мироощущению, в частности, его «пропуски» в описании внутреннего мира персонажей.

Тяга японцев к творчеству Чехова, его писательской личности органична. Она связана с их художнической натурой, их эстетическими представлениями о прекрасном.

Ноябрьская ночь.

Антона Чехова читаю.

От изумления немею.

Это трехстишие Асахи Суэхико из его книги «Мой Чехов». Чем же психологизм Чехова близок Японии?

Лаконизм чеховского рассказа, его мягкие тона, тончайшие нюансы, склонность писателя оставлять произведения недосказанными, а также внимание к деталям -- эта повествовательная манера, не привычная для западного читателя, для японцев была органичной. Чехов возводил краткость в своеобразный эстетический принцип, он говорил, что писатель должен не утопать в мелочах, а уметь жертвовать подробностями ради целого.В своей изобразительной манере Чехов всегда оставался верен принципу опоры на отдельные детали, на «частности». Из этих «частностей» у читателя складывалось представление о внутреннем состоянии чеховских героев, их переживаниях. Чехов писал: «В сфере психики тоже частности. Храни Бог от общих мест. Лучше всего избегать описывать душевные состояния героев…» Как известно, современная Чехову критика не сразу уловила новизну чеховского психологизма и высказывала предположения, что писателя вовсе не интересует психология его героев.

Нечто подобное случилось и с японским писателем Танидзаки Дзюнъитиро. Анализируя знаменитый роман Танидзаки «Мелкий снег» (1948), американский исследователь японской литературы Дональд Кин заметил зияющий пропуск в повествовании -- отсутствие психологической характеристики жизни героев. «Читая этот роман, -- писал Д. Кин, -- мы призадумываемся, обнаружив, что в мире чувств японцев есть незаполненное место. Писатель ничего не скрывает от нас и сообщает даже о том, какими зубными щетками пользовались героини. Однако в романе ничего не говорится о том, что испытывала Таэко, когда умер ее любимый. И нам начинает казаться, что, может быть, героине это было все равно. «Мелкий снег» -- трудный роман для европейского читателя».

Отмеченные американским исследователем особенности изобразительного искусства Танидзаки, не привычные для европейцев, в сущности, очень напоминают особенности чеховского психологизма, которые в свое время встретили непонимание его современников.

«Страдание, -- писал Чехов, -- выражать надо так, как они выражаются в жизни, то есть не ногами и не руками, а тоном, взглядом; не жестикуляцией, а грацией».

Заключение

Вся богатейшая русская классика как бы состоит из двух больших течений - разработки психологизма героев в их отношении к миру и другим людям и в разработке психологизма внутреннего, направленного на анализ собственного внутреннего мира, своей души.

В творчестве Л. Н. Толстого и А. П. Чехова очень глубоко разработаны психологические портреты. И главная ценность этих портретов в том, что, соединяя несколько типичных черт представителей русского общества XIx века и Толстой, и Чехов смогли создать яркие, запоминающиеся, но вместе с тем нетипичные образы, которые, тем не менее, написаны глубоко реалистично. Пьер Безухов, Наташа Ростова, три сестры, «человек в футляре» - великолепнейшие и незабываемые образы. Но вместе с тем нетрудно заметить и значительную разницу в их разработке.

Если Толстой анализирует психологические портреты своих персонажей, как внутренние проекции происходящих с ними событий, то Чехов, наоборот, выводит всю логику поступков из психологического состояния своих героев. Правы и тот, и дугой. Мы, благодаря этим двум гениям, можем взглянуть на XIX век как бы с двух сторон и это, несомненно, дает нам возможность обрести полноту восприятия.

Герои Чехова часто гораздо менее симпатичны, чем герои Толстого. Это «маленькие люди», в которых нет ничего великого, зато много трагичности.

Трагичность Толстого иная. Толстой, безусловно, великий психолог, заостряет внимание на духовном становлении героя, на его развитии. Узловыми моментами толстовского психологизма являются «звездные минуты» героев, моменты, в которые какая-то высшая истина открывается им. Толстовский психологический метод основан на идее движения, точно названный Чернышевским "диалектикой души". Внутренний мир человека изображается в процессе, как постоянный, непрерывно сменяющийся психический поток.

Список использованной литературы

Есин А. Б. Русская литература и литературоведением. М., 2003.

Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.

Густафсон Р. Ф. Обитатель и Чужак: Теология и художественное творчество Льва Толстого / Пер. с англ. Т.Бузиной. СПб., 2003.

Кропоткин П. Русская литература. Идеал и действительность: Курс лекций. М., 2003.

Психологический словарь / Под ред. В. П.Зинченко. М., 1997.

Подобные документы

Понятие психологизма в литературе, приемы и способы психологического изображения. Особенности творчества Людмилы Улицкой, выражение психологизма в ее произведениях. Сон и монолог как средства актуализации психологизма в романе Л. Улицкой "Зеленый шатер".

курсовая работа , добавлен 23.02.2015


Современные подходы к пониманию психологизма как художественного способа описания внутреннего мира героя. Одно из новаторских проявлений писательского мастерства в наследии Чехова - особое использование психологизма, важного признака поэтики писателя.

реферат , добавлен 12.05.2011


Методика исследования психологизма в произведениях В.Ф. Одоевского и Э.А. По. Изучение сознательного и бессознательного в поведении героев. Повышенное внимание к внешней и внутренней структуре личности, ее действиям, изменениям и душевным порывам.

курсовая работа , добавлен 25.05.2014


Определение основных особенностей психологического стиля Л.Н. Толстого в изображении внутреннего мира героев постоянном движении, развитии. Рассмотрение "диалектики души" как ведущего приема воссоздания душевной жизни героев в романе "Война и мир".

реферат , добавлен 23.03.2010


Реминисценция на роман Ф.М. Достоевского "Подросток" в "Безотцовщине" и "Скучной истории" А.П. Чехова. "Анна Каренина" Льва Толстого в произведениях А.П. Чехова. Анализ текстов, методов их интерпретации, способы осуществления художественной коммуникации.

курсовая работа , добавлен 15.12.2012


Явление "детской" литературы. Своеобразие психологизма произведений детской литературы на примере рассказов М.М. Зощенко "Лёля и Минька", "Самое главное", "Рассказы о Ленине" и повести Р.И. Фрайермана "Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви".

дипломная работа , добавлен 04.06.2014


Историческая тема в творчестве А. Толстого в узком и широком смысле. Усложнение материала в творческом процессе Толстого. Влияние политической системы времени на отображение исторической действительности в прозе и драме. Тема Петра в творчестве писателя.

реферат , добавлен 17.12.2010


Сущность темы "маленького человека", направления и особенности ее развития в творчестве Чехова. Смысл и содержание "Маленькой трагедии" данного автора. Идеалы героев, протест писателя против их взглядов и образа жизни. Новаторство Чехова в развитии темы.

контрольная работа , добавлен 01.06.2014


Изучение психологии ребенка в рассказах А.П. Чехова. Место чеховских рассказов о детях в русской детской литературе. Мир детства в произведениях А.П. Чехова "Гриша", "Мальчики", "Устрицы". Отражение заботы о подрастающем поколении, о его воспитании.

курсовая работа , добавлен 20.10.2016


Воплощение темы взаимоотношений между мужчиной и женщиной в творчестве писателя. Любовь как способ манипулирования человеком, как возможность счастья героев. Внутренняя неустроенность героя произведений Чехова, зависимость от обстоятельств внешнего мира.

· Психологизм Толстого -- это психологизм становящегося, развивающегося принципиально-незавершенного человека.

Раскрывая внутренний мир героев через действия и поступки, писатель добивался высочайшего мастерства в изображении характеров. Главные герои Толстого - это всегда люди укорененные: или в своем роде, или на своей земле, или в истории.
Психологический анализ стал одним из главных способов художественного исследования человека в творчестве Толстого, оказав огромное воздействие на мировую литературу. Уже в одном из первых произведений, с которыми знакомится российский читатель в юные годы - трилогии «Детство. Отрочество. Юность» самонаблюдение Николеньки служит для писателя методом раскрытия психологических характеристик и душевных переживаний юного героя.

· В человека вложена потребность счастья; стало быть оно законно. (Говорил Толстой).

· Счастье - это свобода от всего мелочного, материального, это естественность и непосредственность в поведении, раскрывающем внутреннее богатство души человека.

· «Счастье личности вне общества невозможно, как невозможна жизнь растения, выдернутого из земли и брошенного на бесплодный песок».

Главной целью Л.Н.Толстого становится показ развития человека как личности в пору его детства, отрочества и юности, то есть в те периоды жизни, когда человек наиболее полно ощущает себя в мире, свою нерасторжимость с ним, и затем, когда начинается отделение себя от мира и осмысление окружающей его среды. Отдельные повести составляют трилогию, действие же в них происходит согласно идее, сначала в усадьбе Иртеньевых (“Детство”), затем мир значительно расширяется (“Отрочество”). В повести “Юность” тема семьи, дома звучит во много раз приглушеннее, уступая место теме взаимоотношений Николеньки с внешним миром. Не случайно со смертью матери в первой части разрушается гармония отношений в семье, во второй - умирает бабушка, унося с собой огромную моральную силу, и в третьей - папа вторично женится на женщине, у которой даже улыбка всегда одинаковая. Возвращение прежнего семейного счастья становится совершенно невозможным. Между повестями существует логическая связь, оправданная прежде всего логикой писателя: становление человека хоть и разделяется на определенные стадии, однако непрерывно на самом деле.

· «человек- динамическое тождество». Он формулирует принцип тождества бытия и мышления, имея в виду то, что скрытая для обычного восприятия основа мира есть не что иное, как развивающееся мышление. И человек должен восходить в своем познании по категориальным ступеням именно потому, что таков ход развития объективного надиндивидуального мышления. и др (на любом примере)

На примере «Юность»

Повесть Льва Николаевича Толстого «Юность» с необыкновенной искренностью, глубиной, трепетом и нежностью передает нравственные искания, осознание своего «я», мечты, чувства и душевные переживания Николая Иртеньева. Повествование ведется от первого лица, что еще больше сближает нас с главным героем. Возникает ощущение, что именно тебе Николенька открывает свою душу, свой внутренний мир, рассказывая о событиях, происходящих в его жизни, о своих мыслях, настроениях и намерениях. «Юность» написана в форме автобиографической прозы. На мой взгляд, именно это облегчило Толстому задачу написать картину внутренних движений человека. Ведь Лев Николаевич, по словам Чернышевского, «чрезвычайно внимательно изучал типы жизни человеческого духа в самом себе».

Николай находится в том возрасте, когда человек наиболее полно ощущает свое единство с миром и, в то же время, осознает свою индивидуальность. В университете Иртеньев становится человеком определенного социального круга, и его пытливость, склонность к самоанализу, анализу людей и событий приобретает еще более глубокий характер. Он чувствует, что стоящие на ступеньку выше аристократы также неуважительно и высокомерно относятся к нему, как он сам к людям более низкого происхождения. Николай сближается со студентами-разночинцами, хотя его и раздражали их внешний вид, манера общения, ошибки в языке, но он «предчувствовал что-то хорошее в этих людях, завидовал тому веселому товариществу, которое соединяло их, испытывал к ним влечение и желал сблизиться с ними». Он приходит в конфликт сам с собой, так как его также привлекают и манят «прилипчивые нравы» светского образа жизни, навязанные аристократическим обществом. Его начинает тяготить осознание своих недостатков: «Меня мучит мелочность моей жизни… я сам мелочен, а все-таки имею силы презирать и себя, и свою жизнь», «я трусил сначала… - стыдно…», «… разболтался со всеми и без всякой причины солгал…», «заметил при этом случае за собой еще много тщеславия».

Я считаю Николая способным к нравственному развитию. Само предназначение человека – нравственное развитие, которое он поставил своей целью, его склонность к самоанализу говорит о богатых внутренних задатках, о его стремлении к самосовершенствованию, правде, добру и справедливости. Об этом свидетельствует его разочарование в своем comme il faut: «Так что же было та высота, с которой я смотрел на них… Да уж не вздор ли все это? – начинало мне глухо иногда приходить в голову под влиянием чувства зависти к товариществу и добродушному, молодому веселью, которое я видел перед собой».

Дружба с Дмитрием Нехлюдовым играет огромную роль в раскрытии диалектики души Николая Иртеньева. Именно благодаря беседам со своим другом молодой человек начинает понимать, что взросление – не простое изменение во времени, а медленное становление души. Их искренняя дружба – необходимое следствие и строгих нравственных запросов, и высоких умственных взлетов, «когда, возносясь все выше и выше в область мысли, вдруг постигаешь всю необъятность ее…».

Л.Н. Толстой на примере Николеньки Иртеньева рисует не только влияние среды, но и отталкивание от нее, преодоление привычного, устойчивого. Оно выражается не в форме конфликта, а в виде постепенного формирования собственного взгляда на мир, нового отношения к людям. Подробно описывая мысли и чувства молодого человека, писатель показывает возможности юного героя, возможности человека в его противостоянии среде, его духовном самоопределении.

22 вопрос. «Война и мир» Л.Н. Толстого. Духовные поиски его любимых героев.

Масштабный исторический характер романа-эпопеи «Война и мир» (1863 - 1869) и «мысль народная» как идейная основа этого произведения предполагали описание Толстым разных сословий и многих сторон жизни России в ту историческую эпоху. Основательно проработанные писателем документальные источники привели к воссозданию в книге подлинных исторических событий и атмосферы жизни тех лет. Важнейшая особенность формы романа-эпопеи - сложная, многоуровневая композиция. Повествование распадается на множество сюжетных линий, в которых действуют не только вымышленные персонажи, но и реально существовавшие, исторические лица.

Легко прослеживается романическая жанровая тенденция: Толстой изображает судьбы героев в процессе их становления и развития. Однако от традиционного европейского романа «Война и мир» отличается отсутствием центрального героя и огромным количеством персонажей. Отметим, что на жанровую структуру «Войны и мира» повлияли нескольких разновидностей романа: роман исторический, семейно-бытовой, психологический и «роман воспитания».

Роман-эпопея – объем, большое количество героев, исторические факты,многоуровневость сюжета, связь героя с историей и Богом.

1)герой как индивид (АБ, ПБ)

2) семья (Курагины, Болконские, Ростовы)

3) история России (Отечественная война 1812г)

4) философия, Бог

Это и создает эпопею.

«Понимающие» и «непонимающие» люди по Толстому. Наташа Ростова – понимающая => ищет смысл жизни. Пьер – понимающий, тоже ищет смысл жизни, масон. Курагины – непонимающие.

«Бывает ум ума и ум сердца» - Наташа Ростова. В этих словах заложена позиция автора.

· мысль семейная

· мысль народная (величие русского народа) Платон Каратаев – символ народной мудрости.

· мысль духовная («диалектика души» - совершенствование, поиск смысла жизни => только у «понимающих» персонажей)

Одними из любимых героев Толстого в романе являются Пьер Безухов и Андрей Болконский. Они получили прекрасное образование, занимают положение в обществе. Их отличает новизна взглядов . Все это позволяет назвать их представителями передовой дворянской интеллигенции начала XIX века, то есть того круга, глубокая и правдивая характеристика которого дана в романе “Война и мир”. Но есть еще одна характерная черта, объединяющая Пьера и князя Андрея. Они явно выделяются на фоне безликой массы вельмож, выпадают из общей картины светской жизни. Ум, проницательность позволяют князю Андрею “ясно оценить высший свет, где сплетни, пустая болтовня, мелкие взаимные укоры, которым придан серьезный тон, заменили все: живой ум, чувство правды, высокие человеческие помыслы, истинные чувства”. Пьер же, в противоположность князю Андрею, лишен беспощадной критичности: он напоминает большого ребенка своей неловкостью, восторженностью. Но и Пьер, в силу своей своеобразной природной мудрости, ощущает фальшь высшего света. Он, можно сказать, единственный человек, сумевший увидеть за блеском красоты и популярности Элен ее пошлость и бездуховность.
Оба героя испытывают постоянную неудовлетворенность своей жизнью и собой. Князю Андрею и Пьеру свойственно стремление всех мыслящих людей - стремление к прекрасному идеалу. Их души, их умы не покрылись оболочкой самодовольной тупости и ханжества. Стремление к идеалу заставляет их обратиться к полезной общественной деятельности, к феномену Наполеона, который при всех своих недостатках был яркой личностью. Путь исканий Пьера и князя Андрея - это путь проб, ошибок и сомнений, но он развивает их, совершенствует, не дает им погрязнуть в болоте светской жизни. Много падений, разочарований несет князю Андрею и Пьеру их трудный путь поиска смысла жизни.
Одно из ярчайших мест романа - описание Аустерлицкого сражения. Именно это событие заставило князя Андрея иначе взглянуть на жизнь. Честолюбивая жажда славы, блистательной победы вела героя Толстого в бой. Но после того как ему пришлось пережить ужас смерти, большие перемены произошли в его душе: “Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы... Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни...” Такая переоценка ценностей - тяжкое, но справедливое наказание за сотворение кумира, за тщеславие.
Огромное значение в жизни и для Пьера, и для князя Андрея имели любовь, семья. Поспешная женитьба Болконского на хорошенькой, но пустой женщине принесла ему много разочарований. И все же, несмотря на это, он тяжело переживает смерть жены, считая себя главным ее виновником. Эта смерть. Аустерлиц повергли князя Андрея в глубокую депрессию. И только любовь к Наташе Ростовой возродила в нем радость существования.
Множество бед и моральных страданий доставила Пьеру женитьба на Элен. Это толкнуло его в масонское общество, заставило впервые серьезно обратиться к вопросу о смысле жизни.
И ему так же, как и Андрею Болконскому, любимая женщина вернула веру в себя, восстановила в его душе тихую, ясную радость - радость жизни.

А разочарование героев в своем кумире, в окружавшем их обществе и его идеалах, неудачи в личной жизни и ощущение бесполезности своего существования стали причинами духовного кризиса героев. В той или иной форме Андрей Болконский и Пьер Безухов искали выход из этого кризиса в полезной общественной деятельности.

1812 год начал новую страницу в жизни толстовских героев. Как патриоты своей Родины, просто как порядочные люди, они приняли на себя частичку тех испытаний и трудностей, того горя, что выпало на долю русского народа. Переломный момент войны, ставший во многом переломным моментом и в жизни Андрея и Пьера,- это. конечно же. Бородинское сражение. Как хорошо чувствующий бой человек, Болконский был в том сражении на своем месте и мог бы еще принести много пользы. Но судьба, упорная в своем желании уничтожить князя Андрея, наконец настигла его. Бессмысленная смерть от шальной гранаты оборвала такую многообещающую жизнь. И перед смертным часом Андрей многое увидел по-новому, понял ничтожность всех больших и мелких неприятностей, обид в самом главном вопросе - вопросе жизни и смерти.

Большим испытанием стало Бородинское сражение и для Пьера. На глазах Пьера страдали и умирали люди. Пьера поражает не только сама смерть, а то, что окружающие, привыкнув к ней, уже не видят дикости уничтожения людей людьми, называющими себя при этом разумными. После всех испытаний Пьер впервые почувствовал, как высока цена жизни. Но еще большие изменения в его душе произошли после плена. Из толстого ленивого барина он превратился в большого и сильного мужчину. Голод, холод, все физические испытания плена научили его радоваться каждой мелочи жизни. Да и сам герой Толстого предстал в глазах окружающих людей иным. Простые солдаты по достоинству оценили силу Пьера, его простоту и доброту - все те качества, что подвергались насмешкам светского общества. Пьер впервые почувствовал себя большим, нужным, всеми уважаемым человеком. “Все видят, что дела идут так скверно, что это нельзя так оставить и что обязанность всех честных людей - противодействовать по мере сил” - это слова уже опытного, умудренного жизнью Пьера. Далеко в прошлом осталось его пассивное созерцание недостатков общества. Из уст этого человека звучит призыв к действию. Этот призыв будет подхвачен и поведет в 1825 году дворян, сердца которых болят за Отечество, на Сенатскую площадь.
Андрей Болконский и Пьер Безухов выделяются среди всех героев романа “Война и мир” своей вечной неуспокоенностью, неудовлетворенностью собой и своей жизнью. Именно эти качества не дают уснуть их гражданской совести в благополучии и достатке. Ум и честность этих героев позволяют им увидеть настоящего носителя национальной культуры - народ. И желание облегчить жизнь простых людей поведет их по пути сближения с ними.

Горький говорил о Толстом, что произведения его «написаны со страшной, почти чудесной силой». ЭтА сила изображения жизни определяется непревзойдённым реализмом творчества Толстого. В. И. Ленин называет реализм Толстого «самым трезвым реализмом». Рисуя сочными, многоцветными красками русскую действительность, Толстой в то же время выступает в роли судьи фальшивых сторон жизни, безбоязненно срывая «все и всяческие маски» с людей и жизни. Достаточно указать на изображение ужасов войны в романе «Война и мир», на рассуждение Андрея Болконского о сущности войны (в главе XXV третьего тома романа) и характеристику великосветского общества в романе, чтобы понять «страшную» разоблачающую силу реализма Толстого.

Приём разоблачения, свойственный Толстому, выражается, в частности, в том, что он любит называть вещи «своими именами». Так, маршальский жезл он называет в романе «Война и мир» просто палкой, а пышную церковную ризу в романе «Воскресение»- парчовым мешком.

Стремлением Толстого к реализму объясняется и то, что Толстой беспристрастно указывает недостатки в характере даже любимых героев. Он не скрывает, например, что Пьер Безухов с головой бросался в безудержный разгул, что Наташа изменила князю Андрею и т. п.

Большим художественным достижением Толстого-реалиста было глубокое постижение им «текучести», подвижности человеческой натуры (люди как реки…»). Его привлекали не только законченные, уже сформировавшиеся характеры, но и герои, не останавливающиеся в своем развитии, способные к нравственным кризисам, духовному возрождению. Преодолевая рационалистическое объяснение человеческого характера, Толстой не соглашался с мыслью о непреодолимом влиянии среды на человека. Великий художник всячески стремился пробудить самосознание людей. И не случайно любимые его герои так настойчиво искали самостоятельные ответы на самые важные, самые насущные вопросы о смысле жизни, о цели человеческого существования. Писатель был убежден, что человек должен сам нести нравственную ответственность за свои поступки, за всю свою жизнь. И вполне закономерно растущее сопротивление его героев тем обстоятельствам, которые препятствуют наиболее полному проявлению их духовной сущности.

Стремление к глубочайшей жизненной правде вплоть до «срывания всех и всяческих масок» - основная черта художественного реализма Толстого.

К примеру, в «Войне и Мире» реализм проявляется в том, что её героями становится исторические лица, дворяне (Болконский, Безухов, Ростовы и т.д.). Каждый персонаж, каждый характер – типичен.

Важнейшие особенности Л. Н. Толстого – художника и мыслителя:

1. Толстой отразил эпоху подготовки этой революции, воспроизвел в своих книгах период с 1861 г. по 1904 г., «когда все только переворотилось и начинает укладываться» Значит, эпоха Толстого - это эпоха пореформенная и дореволюционная, это эпоха острого кризиса христианской религии, классической культуры и человеческого духа. Толстой в своих произведениях показал трагедию духа в эту эпоху кризиса.

2. Отразив целую эпоху в истории России, творчество Толстого стало итогом развития русской литературы за все столетие.

3. Толстой явился первым дворянским писателем в русской литературе, окончательно порвавшим с социальной психологией своего класса и сознательно перешедшим в мужицкую веру, т. е. на позиции патриархального крестьянства.

4. Толстой не просто и не только художник слова. Он видел в литературе не профессию, а средство воспитания и самовоспитания человека. В процессе творчества его волновали не технические вопросы сюжета, композиции, языка, а только нравственно-религиозные проблемы смысла жизни, совести, смерти и бессмертия, свободы, зависимости, истины, судьбы, счастья. Поэтому Толстой еще и моралист, проповедник, философствующий мыслитель, создавший оригинальное вероучение, имевшее 3 главных направления:

Опрощение (пример из романа «Война и мир»: Пьер после плена под влиянием Каратаева);

Нравственное самосовершенствование (ведущая идея всей жизни Толстого);

Непротивление зла насилием (призыв к борьбе со злом любыми средствами, кроме одного - насилия; пример, позиция - «Не могу молчать!». Смысл: утверждение двойного гуманизма: гуманизма не только целей, но и гуманизма средств их достижения.

Л.Н.Толстой придавал особое значение нравственному самосовершенствованию, поэтому идейно-нравственные поиски героев становились стержнем проблематики всего произведения. Его герои – это характеры развивающиеся, меняющиеся под влиянием впечатлений и переживаний. Л.Толстой использует психологические приемы для того, чтобы эволюция характера выглядела максимально убедительной. Писатель никогда не изображает внутренний мир героя просто так: в любом душевном движении и переживании ему важен нравственный смысл. Особенности подхода Л.Толстого к человеку обусловили принципы психологизма в его романах.

Наиболее важным приемом психологизма Л.Н.Толстого является диалектика души. Термин принадлежит Чернышевскому

Главная примета диалектики души – психическая жизнь предстаёт как процесс, как смена чувств, мыслей, волевых побуждений другими чувствами и мыслями, в том числе прямо противоположными. Толстой показывает нечто крайне важное, определяющее в строе душевной жизни человека и делает это первый: он приоткрывает тайну самого появления чувства. Все остальные работали с чувством как с уже готовым, случившимся фактом, Толстой показывает, как оно появляется на свет. Говоря современным языком, это сфера подсознательного. Диалектика души – это спонтанная жизнь психики, неподконтрольная, не осмысленная и не подытоженная даже для самого героя.

В сфере приёма метод диалектики души наиболее адекватно реализует внутренний монолог героя. Он в мире Толстого обретает существенную специфику: здесь исчезает логика, иногда даже нарушаются нормы грамматики – именно так протекает спонтанная внутренняя душевная жизнь.

Диалектика души позволила наглядно и художественно убедительно проследить во всех подробностях процесс нравственного самосовершенствования человека. Диалектика души требовала максимально полного и подробного воспроизведения всех нюансов внутренней жизни человека, для чего Л.Толстой прибегает к такой разновидности повествовательно-композиционной формы, как поток сознания. Этот прием представляет собой внутренний монолог, доведенный до своего логического предела, и создает иллюзию абсолютно хаотичного, неупорядоченного движения мыслей и переживаний.

Еще одной особенностью Л.Толстого как писателя-психолога является своеобразное осмысление внешней детали: внешняя, порой даже случайная деталь в ключевых моментах становится элементом внутреннего мира героя. Такая «деталь-впечатление» становится последней точкой, делающей ясной для самого героя его психологическое состояние (например, «высокое, бесконечное небо» над Аустерлицем для князя Андрея).

В произведениях Л.Толстого примечательна организация художественного времени при психологическом анализе. Для писателя характерно расхождение между тем временем, в котором реально происходит переживание, и временем рассказа о нем. Длительность рассказа о состоянии не зависит от длительности самого переживания. Подобная организация художественного времени позволяет донести до читателя все богатство внутреннего мира героев, подробно объяснить психологические процессы и состояния.

АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ТРИЛОГИЯ

Появление в 1852 г. на стра­ницах журнала «Современник» по­вестей Л. Толстого «Детство», а затем «Отрочество» (1854) и «Юность» (1857) стало знаменательным событием в русской литературной жизни.

Справедливо было замечено, что автобиографическая трилогия Толстого не была предназначена для детского чтения. Скорее, это книга о ребенке для взрослых. По Толстому, детство есть норма и образец для человечества, потому что ребенок еще непосредственен, он не разумом, а безошибочным чувством усваивает простые истины, он в состоянии устанавливать естественные отношения между людьми, так как не связан еще с внешними обстоятель­ствами знатности, богатства и т. д. Для Толстого важен угол зрения: повествование от имени маль­чика, потом юноши Николеньки Иртеньева дает ему возможность посмотреть на мир, оценить его, разобраться в нем с позиции «естественного» детского сознания, не испорченного предрассудками среды. Трудность жизненного пути героя трилогии как раз и заключается в том, что постепенно его свежее, еще непосредственное мировосприятие искажается, как только он начинает принимать правила и моральные законы своего общества. Идея нравственно­го совершенствования становится одной из наиболее существенных черт философской мысли, эстетики и художественного творчества Л. Толстого.

Уже в автобиографической трилогии отчетливо виден напряженный интерес Толстого не к внешним событиям, а к подробностям внутреннего мира, внутреннего развития героя, его «диалектики души», как писал Чернышевский в рецензии на ранние произведения писателя. Читатель приучался следить за движением и сменой чувств героев, за той нравственной борьбой, которая в них происходит, за ростом сопротивления всему дурному - и в окружающем мире, и в их душах. «Диалектика души» во многом определила художественную систему первых произведений Толстого и почти сразу была воспринята современниками как одна из важнейших особенностей его таланта.

Психологическое новаторство Л.Н. Толстого

Новаторство Л.Н. Толстого, его неподражаемость заключены в том, что его в отличие от других, интересует более всего психологические процессы, происходящие в человеке, их формы и законы, а не только фиксация душевных переживаний. То есть для него важна диалектика человеческой души. А изучение и выявление этого может достигнуто только огромным, кропотливым трудом над собой. Вообще, чего - либо достичь, да и не только, а просто быть человеком, по его определению, необходимо постоянно работать над собой.

Это хорошо просматривается в его письме к своей родственнице, Александре Андреевне Толстой в октябре 1857 года, в котором он говорит об основном содержании человеческой души. Толстой пишет, что спокойствие – душевная подлость. Он утверждает, что, чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начитать, бросать и опять начинать снова. Не нужно сидеть сложа руки.

Исходя из этого, можно сделать такой вывод, что творчество писателя неотделимо от его нравственных исканий, от его личности.Величье Льва Николаевича Толстого заключено именно в том, что всё о чём он хотел сказать людям, было выношено и выстрадано им самим.