Оказался перерыв на обед в том учреждении, где Анне Модестовне надо было взять справку. Досадно, но был смысл подождать: оставалось минут пятнадцать, и она ещё успевала за свой перерыв.
Ждать на лестнице не хотелось, и Анна Модестовна спустилась на улицу.
День был в конце октября - сырой, но не, холодный. В ночь и с утра сеялся дождик, сейчас перестал. По асфальту с жидкой грязцой проносились легковые, кто поберегая прохожих, а чаще обдавая. По середине улицы нежно серел приподнятый бульвар, и Анна Модестовна перешла туда.
На бульваре никого почти не было, даже и вдали. Здесь, обходя лужицы, идти по зернистому песку было совсем не мокро. Палые намокшие листья лежали тёмным настилом под деревьями, и если идти близко к ним, то как будто вился от них лёгкий запах - остаток ли не отданного во время жизни или уже первое тление, а всё-таки отдыхала грудь меж двух дорог перегоревшего газа.
Ветра не было, и вся густая сеть коричневых и черноватых влажных… - Аня остановилась -… вся сеть ветвей, паветвей, ещё меньших веточек, и сучёчков, и почечек будущего года, вся эта сеть была обнизана множеством водяных капель, серебристо-белых в пасмурном дне. Это была та влага, что после дождя осталась на гладкой кожице веток, и в безветрии ссочилась, собралась и свесилась уже каплями - круглыми с кончиков нижних сучков и овальными с нижних дуг веток.
Переложив сложенный зонтик в ту же руку, где была у неё сумочка, и стянув перчатку, Аня стала пальцы подводить под капельки и снимать их. Когда удавалось это осторожно, то капля целиком передавалась на палец и тут не растекалась, только слегка плющилась. Волнистый рисунок пальца виделся через каплю крупнее, чем рядом, капля увеличивала, как лупа.
Но, показывая сквозь себя, та же капля одновременно показывала и над собой: она была ещё и шаровым зеркальцем. На капле, на светлом поле от облачного неба, видны были - да! - тёмные плечи в пальто, и голова в вязаной шапочке, и даже переплетение ветвей над головой.
Так Аня забылась и стала охотиться за каплями покрупней, принимая и принимая их то на ноготь, то на мякоть пальца. Тут совсем рядом она услышала твёрдые шаги и сбросила руку, устыдясь, что ведёт себя, как пристало её младшему сыну, а не ей.
Однако, проходивший не видел ни забавы Анны Модестовны, ни её самой - он был из тех, кто замечает на улице только свободное такси или табачный киоск. Это был с явною печатью образования молодой человек с ярко-жёлтым набитым портфелем, в мягкошерстном цветном пальто и ворсистой шапке, смятой в пирожок. Только в столице встречаются такие ранне-уверенные, победительные выражения. Анна Модестовна знала этот тип и боялась его.
Спугнутая, она пошла дальше и поравнялась с газетным щитом на голубых столбиках. Под стеклом висел «Труд» наружной и внутренней стороной. В одной половине стекло было отколото с угла, газета замокла, и стекло изнутри обводнилось. Но именно в этой половине внизу Анна Модестовна прочла заголовок над двойным подвалом: «Новая жизнь долины реки Чу».
Эта река не была ей чужа: она там и родилась, в Семиречьи. Протерев перчаткой стекло, Анна Модестовна стала проглядывать статью.
Писал её корреспондент нескупого пера. Он начинал с московского аэродрома: как садился на самолёт и как, словно по контрасту с хмурой погодой, у всех было радостное настроение. Ещё он описывал своих спутников по самолёту, кто зачем летел, и даже стюардессу мельком. Потом - фрунзенский аэродром и как, словно по созвучию с солнечной погодой, у всех было очень радостное настроение. Наконец, он переходил собственно к путешествию по долине реки Чу. Он с терминами описывал гидротехнические работы, сброс вод, гидростанции, оросительные каналы, восхищался видом орошённой и плодоносной теперь пустыни и удивлялся цифрам урожаев на колхозных полях.
А в конце писал:
«Но немногие знают, что это грандиозное и властное преобразование целого района природы замыслено было уже давно. Нашим инженерам не пришлось проводить заново доскональных обследований долины, её геологических слоев и режима вод. Весь главный большой проект был закончен и обоснован трудоёмкими расчётами ещё сорок лет назад, в 1912 году, талантливым русским гидрографом и гидротехником Модестом Александровичем В*, тогда же начавшим первые работы на собственный страх и риск.»
Анна Модестовна не вздрогнула, не обрадовалась - она задрожала внутренней и внешней дрожью, как перед болезнью. Она нагнулась, чтобы лучше видеть последние абзацы в самом уголке, и ещё пыталась протирать стекло и едва читала:
«Но при косном царском режиме, далёком от интересов народа, его проекты не могли найти осуществления. Они были погребены в департаменте земельных улучшений, а то, что он уже прокопал - заброшено.
Как жаль! - (кончал восклицанием корреспондент) - как жаль, что молодой энтузиаст не дожил до торжества своих светлых идей! что он не может взглянуть на преображённую долину!»
Кипяточком болтнулся страх, потому что Аня уже знала, что сейчас сделает: сорвёт эту газету! Она воровато оглянулась вправо, влево - никого на бульваре не было, только далеко чья-то спина. Очень это было неприлично, позорно, но…
Газета держалась на трёх верхних кнопках. Аня просунула руку в пробой стекла. Тут, где газета намокла, она сразу сгреблась уголком в сырой бумажный комок и отстала от кнопки. До средней кнопки, привстав на цыпочки, Аня всё же дотянулась, расшатала и вынула. А до третьей, дальней, дотянуться было нельзя - и Аня просто дёрнула. Газета сорвалась - и вся была у неё в руке.
Но сразу же за спиной раздался резкий дробный турчок милиционера.
Как опалённая (она сильно умела пугаться, а милицейский свисток её и всегда пугал), Аня выдернула пустую руку, обернулась…
Бежать было поздно и несолидно. Не вдоль бульвара, а через проём бульварной ограды, которого Аня не заметила раньше, к ней шёл рослый милиционер, особенно большой от намокшего на нём плаща с откинутым башлыком.
Он не заговорил издали. Он подошёл, не торопясь. Сверху вниз посмотрел на Анну Модестовну, потом на опавшую, изогнувшуюся за стеклом газету, опять на Анну Модестовну. Он строго над ней высился. По широконосому румяному лицу его и рукам было видно, какой он здоровый - вполне ему вытаскивать людей с пожара или схватить кого без оружия.
Это что ж, гражданка? Будем двадцать пять рублей платить?..
(О, если только штраф! Она боялась - будет хуже истолковано!)
- … Или вы хотите, чтоб люди газет не читали?
(Вот, вот!)
Ах, что вы! Ах, нет! Простите! - стала даже как-то изгибаться Анна Модестовна. - Я очень раскаиваюсь… Я сейчас повешу назад… если вы разрешите…
Нет уж, если б он и разрешил, эту газету с одним отхваченным и одним отмокшим концом трудновато было повесить.
Милиционер смотрел на неё сверху, не выражая решения.
Он уж давно дежурил, и дождь перенёс, и ему кстати было б сейчас отвести её в отделение вместе с газетой: пока протокол - посушиться маненько. Но он хотел понять. Прилично одетая дама, в хороших годах, не пьяная.
Она смотрела на него и ждала наказания.
Чего вам газета не нравится?
Тут о папе моём!.. - Вся извиняясь, она прижимала к груди ручку зонтика, и сумочку, и снятую перчатку. Сама не видела, что окровянила палец о стекло.
Теперь постовой понял её, и пожалел за палец и кивнул:
Ругают?.. Ну, и что одна газета поможет?..
Нет! Нет-нет! Наоборот - хвалят!
(Да он совсем не злой!)
Тут она увидела кровь на пальце и стала его сосать. И всё смотрела на крупное простоватое лицо милиционера.
Его губы чуть развелись:
Так что вы? В ларьке купить не можете?
А посмотрите, какое число! - она живо отняла палец от губ и показала ему в другой половине витрины на несорванной газете. - Её три дня не снимали. Где ж теперь найдёшь?!
Милиционер посмотрел на число. Ещё раз на женщину. Ещё раз на опавшую газету. Вздохнул:
Протокол нужно составлять. И штрафовать… Ладно уж, последний раз, берите скорей, пока никто не видел…
О, спасибо! Спасибо! Какой вы благородный! Спасибо! - зачастила Анна Модестовна, всё так же немного изгибаясь или немного кланяясь, и раздумала доставать платок к пальцу, а проворно засунула всё ту же руку с розовым пальцем туда же, ухватила край газеты и потащила. - Спасибо!
Газета вытянулась. Аня, как могла при отмокшем крае и одной свободной рукой, сложила её. С ещё одним вежливым изгибом сказала:
Благодарю вас! Вы не представляете, какая это радость для мамы и папы! Можно мне идти?
Стоя боком, он кивнул.
И она пошла быстро, совсем забыв, зачем приходила на эту улицу, прижимая косо сложенную газету и иногда на ходу посасывая палец.
М, ИНКОМ НВ, 1991 г.
Александр Исаевич Солженицын, 1918 - 2008. Родился Александр Исаевич 11 декабря 1918 года в Кисловодске. Детство и юность Солженицына прошли в Ростове-на-Дону. В 1941 году закончил математический факультет Ростовского университета. Одновременно Солженицын учился на заочном отделении Московского института философии, литературы, истории (МИФЛИ). В начале войны Солженицын был назначен командиром разведывательной артиллерийской батареи. Солженицын прошел большой боевой путь от Орла до Восточной Пруссии, был удостоен ордена Отечественной войны второй степени и ордена Красной Звезды. В 1945 году капитан Солженицын был арестован за неодобрительный отзыв о Сталине в личном письме к другу. В результате - восемь лет исправительно-трудовых лагерей, как математик, часть своего срока Солженицын провел в системе научно-исследовательских институтов МВД и МГБ, впечатление о котором Александр Исаевич отразил в художественном романе "В круге первом". Находясь в Казахстане, в лагере города Экибастуза, работал чернорабочим, каменщиком, литейщиком. Впечатления об этом периоде Солженицын отразил в "Одном дне Ивана Денисовича", опубликованном в 1962 году в журнале "Новый мир". Затем предстояла вечная ссылка на юге Казахстана, прерванная смертью Сталина. В течение 1954 года Солженицын излечился от тяжкого недуга, рака, в ташкентской клинике. Отражение этого периода нашло в романе "Раковый корпус". В 1963 году, в журнале "Новый мир" опубликован рассказ "Матренин двор", который был подвергнут резкой критике. В 1964 - 1970 годах была создана главная книга писателя "Архипелаг ГУЛАГ", посвященная "...всем, кому не хватило жизни об этом рассказать..." Книга по своему жанру названа писателем "опытом художественного исследования" В 1970 году А.И. Солженицын был удостоен Нобелевской премии. За открытие людям правды, призывы "жить не по лжи" в 1974 году Солженицын был арестован по обвинению в измене Родине. Однако широкая мировая известность нобелевского лауреата помешала предать писателя суду. С 1975 года Солженицын вместе с семьей жил в США. В 1994 году - вернулся в Россию. Вплоть до последних дней жизни активно участвовал в общественной жизни страны. В трудный период России Солженицын пишет интереснейшее произведение "Как нам обустроить Россию". В данной аудиокниге представлены аудио рассказы: "Один день Ивана Денисовича", "Матренин двор", "Крохотки", "Правая кисть", "Случай на станции Кочетовка", "Для пользы дела", "Захар Калита", "Как жаль", "Пасхальный кресный ход".
Аудио рассказ А. И. Солженицына "Как жаль". Написан осенью 1965 года, был предложен в несколько советских журналов, везде отвергнут. Подлинный случай с дочерью профессора Владимира Александровича Васильева. Анна Модестовна на уличном стенде, в газете "Труд" случайно прочитала хвалебную статью о работе своего отца в его молодости. Очень полезная...
Оказался перерыв на обед в том учреждении, где Анне Модестовне надо было взять справку. Досадно, но был смысл подождать: оставалось минут пятнадцать, и она ещё успевала за свой перерыв.
Ждать на лестнице не хотелось, и Анна Модестовна спустилась на улицу.
День был в конце октября - сырой, но не, холодный. В ночь и с утра сеялся дождик, сейчас перестал. По асфальту с жидкой грязцой проносились легковые, кто поберегая прохожих, а чаще обдавая. По середине улицы нежно серел приподнятый бульвар, и Анна Модестовна перешла туда.
На бульваре никого почти не было, даже и вдали. Здесь, обходя лужицы, идти по зернистому песку было совсем не мокро. Палые намокшие листья лежали тёмным настилом под деревьями, и если идти близко к ним, то как будто вился от них лёгкий запах - остаток ли не отданного во время жизни или уже первое тление, а всё-таки отдыхала грудь меж двух дорог перегоревшего газа.
Ветра не было, и вся густая сеть коричневых и черноватых влажных… - Аня остановилась -… вся сеть ветвей, паветвей, ещё меньших веточек, и сучёчков, и почечек будущего года, вся эта сеть была обнизана множеством водяных капель, серебристо-белых в пасмурном дне. Это была та влага, что после дождя осталась на гладкой кожице веток, и в безветрии ссочилась, собралась и свесилась уже каплями - круглыми с кончиков нижних сучков и овальными с нижних дуг веток.
Переложив сложенный зонтик в ту же руку, где была у неё сумочка, и стянув перчатку, Аня стала пальцы подводить под капельки и снимать их. Когда удавалось это осторожно, то капля целиком передавалась на палец и тут не растекалась, только слегка плющилась. Волнистый рисунок пальца виделся через каплю крупнее, чем рядом, капля увеличивала, как лупа.
Но, показывая сквозь себя, та же капля одновременно показывала и над собой: она была ещё и шаровым зеркальцем. На капле, на светлом поле от облачного неба, видны были - да! - тёмные плечи в пальто, и голова в вязаной шапочке, и даже переплетение ветвей над головой.
Так Аня забылась и стала охотиться за каплями покрупней, принимая и принимая их то на ноготь, то на мякоть пальца. Тут совсем рядом она услышала твёрдые шаги и сбросила руку, устыдясь, что ведёт себя, как пристало её младшему сыну, а не ей.
Однако, проходивший не видел ни забавы Анны Модестовны, ни её самой - он был из тех, кто замечает на улице только свободное такси или табачный киоск. Это был с явною печатью образования молодой человек с ярко-жёлтым набитым портфелем, в мягкошерстном цветном пальто и ворсистой шапке, смятой в пирожок. Только в столице встречаются такие ранне-уверенные, победительные выражения. Анна Модестовна знала этот тип и боялась его.
Спугнутая, она пошла дальше и поравнялась с газетным щитом на голубых столбиках. Под стеклом висел «Труд» наружной и внутренней стороной. В одной половине стекло было отколото с угла, газета замокла, и стекло изнутри обводнилось. Но именно в этой половине внизу Анна Модестовна прочла заголовок над двойным подвалом: «Новая жизнь долины реки Чу».
Эта река не была ей чужа: она там и родилась, в Семиречьи. Протерев перчаткой стекло, Анна Модестовна стала проглядывать статью.
Писал её корреспондент нескупого пера. Он начинал с московского аэродрома: как садился на самолёт и как, словно по контрасту с хмурой погодой, у всех было радостное настроение. Ещё он описывал своих спутников по самолёту, кто зачем летел, и даже стюардессу мельком. Потом - фрунзенский аэродром и как, словно по созвучию с солнечной погодой, у всех было очень радостное настроение. Наконец, он переходил собственно к путешествию по долине реки Чу. Он с терминами описывал гидротехнические работы, сброс вод, гидростанции, оросительные каналы, восхищался видом орошённой и плодоносной теперь пустыни и удивлялся цифрам урожаев на колхозных полях.
А в конце писал:
«Но немногие знают, что это грандиозное и властное преобразование целого района природы замыслено было уже давно. Нашим инженерам не пришлось проводить заново доскональных обследований долины, её геологических слоев и режима вод. Весь главный большой проект был закончен и обоснован трудоёмкими расчётами ещё сорок лет назад, в 1912 году, талантливым русским гидрографом и гидротехником Модестом Александровичем В*, тогда же начавшим первые работы на собственный страх и риск.»
Анна Модестовна не вздрогнула, не обрадовалась - она задрожала внутренней и внешней дрожью, как перед болезнью. Она нагнулась, чтобы лучше видеть последние абзацы в самом уголке, и ещё пыталась протирать стекло и едва читала:
«Но при косном царском режиме, далёком от интересов народа, его проекты не могли найти осуществления. Они были погребены в департаменте земельных улучшений, а то, что он уже прокопал - заброшено.
Как жаль! - (кончал восклицанием корреспондент) - как жаль, что молодой энтузиаст не дожил до торжества своих светлых идей! что он не может взглянуть на преображённую долину!»
Кипяточком болтнулся страх, потому что Аня уже знала, что сейчас сделает: сорвёт эту газету! Она воровато оглянулась вправо, влево - никого на бульваре не было, только далеко чья-то спина. Очень это было неприлично, позорно, но…
Газета держалась на трёх верхних кнопках. Аня просунула руку в пробой стекла. Тут, где газета намокла, она сразу сгреблась уголком в сырой бумажный комок и отстала от кнопки. До средней кнопки, привстав на цыпочки, Аня всё же дотянулась, расшатала и вынула. А до третьей, дальней, дотянуться было нельзя - и Аня просто дёрнула. Газета сорвалась - и вся была у неё в руке.
Но сразу же за спиной раздался резкий дробный турчок милиционера.
Как опалённая (она сильно умела пугаться, а милицейский свисток её и всегда пугал), Аня выдернула пустую руку, обернулась…
Бежать было поздно и несолидно. Не вдоль бульвара, а через проём бульварной ограды, которого Аня не заметила раньше, к ней шёл рослый милиционер, особенно большой от намокшего на нём плаща с откинутым башлыком.
Он не заговорил издали. Он подошёл, не торопясь. Сверху вниз посмотрел на Анну Модестовну, потом на опавшую, изогнувшуюся за стеклом газету, опять на Анну Модестовну. Он строго над ней высился. По широконосому румяному лицу его и рукам было видно, какой он здоровый - вполне ему вытаскивать людей с пожара или схватить кого без оружия.
Это что ж, гражданка? Будем двадцать пять рублей платить?..
(О, если только штраф! Она боялась - будет хуже истолковано!)
- … Или вы хотите, чтоб люди газет не читали?
(Вот, вот!)
Ах, что вы! Ах, нет! Простите! - стала даже как-то изгибаться Анна Модестовна. - Я очень раскаиваюсь… Я сейчас повешу назад… если вы разрешите…
Нет уж, если б он и разрешил, эту газету с одним отхваченным и одним отмокшим концом трудновато было повесить.
Милиционер смотрел на неё сверху, не выражая решения.
Он уж давно дежурил, и дождь перенёс, и ему кстати было б сейчас отвести её в отделение вместе с газетой: пока протокол - посушиться маненько. Но он хотел понять. Прилично одетая дама, в хороших годах, не пьяная.
Она смотрела на него и ждала наказания.
Чего вам газета не нравится?
Тут о папе моём!.. - Вся извиняясь, она прижимала к груди ручку зонтика, и сумочку, и снятую перчатку. Сама не видела, что окровянила палец о стекло.
Теперь постовой понял её, и пожалел за палец и кивнул:
Ругают?.. Ну, и что одна газета поможет?..
Нет! Нет-нет! Наоборот - хвалят!
(Да он совсем не злой!)
Тут она увидела кровь на пальце и стала его сосать. И всё смотрела на крупное простоватое лицо милиционера.
Его губы чуть развелись:
Так что вы? В ларьке купить не можете?
А посмотрите, какое число! - она живо отняла палец от губ и показала ему в другой половине витрины на несорванной газете. - Её три дня не снимали. Где ж теперь найдёшь?!
Милиционер посмотрел на число. Ещё раз на женщину. Ещё раз на опавшую газету. Вздохнул:
Протокол нужно составлять. И штрафовать… Ладно уж, последний раз, берите скорей, пока никто не видел…
О, спасибо! Спасибо! Какой вы благородный! Спасибо! - зачастила Анна Модестовна, всё так же немного изгибаясь или немного кланяясь, и раздумала доставать платок к пальцу, а проворно засунула всё ту же руку с розовым пальцем туда же, ухватила край газеты и потащила. - Спасибо!
Газета вытянулась. Аня, как могла при отмокшем крае и одной свободной рукой, сложила её. С ещё одним вежливым изгибом сказала:
Благодарю вас! Вы не представляете, какая это радость для мамы и папы! Можно мне идти?
Стоя боком, он кивнул.
И она пошла быстро, совсем забыв, зачем приходила на эту улицу, прижимая косо сложенную газету и иногда на ходу посасывая палец.
Рассказ “Как жаль” Солженицына Александра Исаевича был написан в 1965 году. В этом произведении нет описания мрачных тюрем и злобных надсмотрщиков, но, тем не менее, повествование заставляет вздрогнуть и ужаснуться.
Рассказ начинается с зарисовки общей картины бульвара, задающей тон для будущего настроя. “Сырой”, “жидкой грязцой”, “серел бульвар”, ”первое тление” - все эти определения наводят читателя на довольно депрессивную ноту. Главная героиня повести – Анна Модестовна, ожидающая окончания перерыва в ей необходимом заведении. Довольно примечательно, что автор не указывает возраст девушки и не описывает ее, но заостряет внимание на ее игре с каплями воды. Это показывает ее как позитивного человека, который в такое ненастное время умеет видеть лучшее и радоваться этому.
Анна замечает выпуск газеты “Труд” на щите, где идет повествование об ее отце: ”Грандиозное и властное преобразование целого района природы было замыслено уже давно”. Автор данного издания не знал и не мог знать, что Модест Александрович жив и находится в ссылке, поэтому допускает ошибку: “Как жаль, что молодой энтузиаст не дожил до торжества своих светлых идей!” Такая оплошность писателя дает героине шанс и надежду на помилование и освобождение своего отца. Анна очень сильно любит его, поэтому она переборола свой страх и сорвала газету, надеясь показать ее матери и выручить папу. Происходит неожиданный поворот – вандализм замечает милиционер, но Анне удается убедить его в своей правоте. Девушка удивляется, что слуга закона отнюдь не злой, и это достаточно жестко характеризует период того времени. Когда простой человек в первую очередь видит в представителе государства врага, а не защитника – это показывает запуганных и загнанных людей.
Происходит резкий тон повествования, и радостная Анна с нетерпением отправляется к матери: ”Бегом к маме! Корреспондент не знал! Он не знал, иначе не за что не написал бы!” Автор раскрывает карты и рассказывает о печальной судьбе Модеста, бесполезного старика, который уже двадцать лет отсидел в тюрьмах и лагерях.
Отсутствие восклицательного знака в названии показывает, как мне кажется, безвыходность ситуации. Солженицын прекрасно передал мрачный характер того времени, где маленький человек цепляется за любую ниточку, чтобы помочь себе и своим близким. Недаром автор не указывает причину ссылки, ведь получить такое суровое наказание не являлось чем-то особенным. Тем не менее, всегда нужно бороться с любыми невзгодами по примеру главной героини и любить своих родных.
Несколько интересных сочинений
- Анализ боя Мцыри с барсом с цитатами
Анализируя поэму М. Ю. Лермонтова «Мцыри» первое, что приходит на ум- это бой главного героя с барсом. Данный эпизод в произведении является ключевым и полностью раскрывает его смысл-свобода ценнее жизни в неволе.
- Характеристика и образ Радды (Макар Чудра Горького) сочинение
Кто не заслушивался упоительными историями о жизни кочевых цыган, выше всего ценящих свободу! Струны чьей души не волновали цыганские песни?! Кто не замирал в оцепенении, наблюдая за танцами этого народа?!
- Анализ сказки О рыбаке и рыбке Пушкина
«Сказка о рыбаке и рыбке» Александра Сергеевича Пушкина - это всем известная история о нескончаемости человеческих желаний. Сколько бы человек не зарабатывал, сколько бы всего не мог себе позволить
- Сочинение Лирический герой стихотворения Море Жуковского
Стихотворение «Море» Жуковский посвятил своей двоюродной племяннице Маше Протасовой. Связать свою жизнь с её он не мог – родители девушки были против. Слишком близкое родство, браки между ближайшими родственниками не одобрялись в то время.
Самая тяжелая за всю историю война, которая была в этом мире это Великая Отечественная. Она ни один год испытывала силы и волю нашего народа, но наши предки прошли это испытание с честью.
А. И. Солженицын - талантливый писатель, который создавал как объемные романы, так и короткие рассказы. В число последних входит произведение «Как жаль», которое оказывает сильное впечатление на читателя.
«Как жаль»: краткое содержание
Однажды Анна Модестовна пришла в некое учреждение, где ей необходимо было получить справку, но сотрудники ушли на обед. Обидно, конечно, но женщина решила подождать: через пятнадцать минут они должны были вернуться к работе. Стоять на лестнице не было желания, и Анна Модестовна вышла на улицу. Капал мелкий дождик.
Статья в газете
Анна шагала по бульвару и вдруг заметила газетный стенд, стоящий на столбиках светло-синего цвета. За стеклом красовался «Труд», висела как его внутренняя, так и наружная сторона. Женщина заметила крупный заголовок: «Новая жизнь долины реки Чу». Анна Модестовна протерла стекло перчаткой и начала читать написанное. Кстати, рассказ «Как жаль» Солженицын создавал, думая об одной реальной женщине.
Автором статьи был явно талантливый журналист. Он писал о гидротехнических работах, оросительных каналах и сбросе воды, щедро приправляя все это терминами. Он рассказывал о том, насколько прекрасна пустыня, которая теперь плодоносит, и восхищался обилием собранных урожаев.
А в заключение он написал, что весь основной проект был завершен кропотливыми расчетами еще четыре десятилетия тому назад, в далеком 1912 году, одаренным гидрографом В* Модестом Александровичем, усердно работавшим, несмотря на неблагоприятное и опасное время, в которое он жил. Именно о его самоотверженности и трудолюбии и хотел рассказать Солженицын. Краткое содержание «Как жаль» не передает всей прелести произведения.
Анна наклонилась, чтобы внимательнее рассмотреть текст, расположенный в самом углу, снова протерла стекло и, едва сдерживая эмоции, продолжала читать. Журналист писал, что при царском режиме, никогда не учитывавшем идеи гидрографа не могли воплотиться в жизнь. Как жаль! Досадно, что такой талантливый человек умер, не дождавшись осуществления своих замыслов.
Попытка украсть газету, встреча с милиционером
Вдруг Анна ощутила, как ее всю будто обдало страхом, так как она уже знала, каким будет ее следующее действие: она украдет газету! Едва она сорвала ее, как услышала за спиной отчетливый и громкий свисток милиционера. Женщина не стала убегать: было уже поздно, да и выглядело бы это как-то глупо. Вероятно, такого мнения придерживался и сам Солженицын. Краткое содержание «Как жаль» позволяет ознакомиться с сюжетом знаменитого рассказа.
Исход ситуации
Негромким голосом страж порядка поинтересовался, будет ли Анна платить штраф в размере двадцати пяти рублей. Женщина смогла лишь ответить, что ей очень жаль, и она готова повесить издание обратно, если милиционер позволит. Она смотрела на своего обличителя и ожидала наказания. Милиционер спросил, чем же ей не нравится данное печатное издание. Анна ответила, что там написано о ее отце. Теперь страж порядка понял ее и предположил, что, наверное, его критикуют. А поможет ли в таком случае одна сорванная газета? Женщина поспешила объяснить, что ее отца хвалят. Милиционер спросил, почему же она не хочет приобрести газету в магазине. Анна объяснила, что это старое издание, и его теперь невозможно нигде найти. Милиционер пожалел женщину и разрешил ей забрать газету, пока никто не заметил. Анна горячо его поблагодарила и поспешила уйти. Хорошо, что такой благоприятный исход ситуации предусмотрел Солженицын. Краткое содержание «Как жаль», однако, можно назвать довольно мрачным, как и сам рассказ.
Женщина шагала стремительно, позабыв о том, с какой целью приходила на данный бульвар, прижимая к груди неровно сложенное издание. Скорее к маме! Нужно срочно прочитать статью вдвоем! Скоро папе определят постоянное жительство, и после этого мама отправится туда, захватив с собой газету.
Трагический финал
Журналист не знал, что этот великий человек до сих пор жив. Ему удалось дождаться воплощения в жизнь своих гениальных идей, так как смертную казнь было решено заменить заключением, и он двадцать лет провел на каторге и в тюрьмах. Какой трагический и ошеломляющий финал написал Солженицын! Краткое содержание «Как жаль», правда, производит более слабое впечатление, чем полный рассказ.
Анализ рассказа
Произведение «Как жаль», созданное в 1965 году, заметно отличается от других рассказов Солженицына несмотря на то, что оно также повествует о человеческой судьбе, искалеченной тоталитарным обществом. Сюжет разворачивается не в тюрьме и не в лагере. Нет ужасающих картин, описывающих работу каторжников (как, к примеру, в романах автора «Один день Ивана Денисовича» и «Архипелаг ГУЛАГ»). Нет моментов, изображающих страдания и мучения заключенных. Но после прочтения произведения читатель все равно еще долго находится под впечатлением. Человеческая судьба в тоталитарном обществе мрачна и безрадостна, причем как в тюрьме, так и на воле. Кстати, по-настоящему свободных людей в таком государстве быть не может. Об этом и повествует рассказ «Как жаль». Солженицын анализ бы одобрил, потому что он доступно объясняет смысл произведения.
Интересно, что писатель ничего не сообщает нам о возрасте и внешнем виде Анны. Это свидетельствует о том, что он хотел изобразить в ее лице собирательный образ гражданина, проживающего в период своеобразного террора, осуществляемого Сталиным. Автору удалось нарисовать обобщенный портрет образованного человека, влачащего несчастное существование в те ужасные годы.
