Бурятия. Улан-Удэ... Ни для кого не секрет, что в нашей столице проживают представители многих национальностей. В большей степени именно им посвящены следующие строки.

Ведь многие из этих людей обладают западной манерой мышления и поведения, которая во многих случаях в корне отличается от принятой у восточных народов. Чтобы разъяснить некоторые особенности бурят-монгольского характера - была написана эта статья. Надеюсь, она поможет быть более терпимыми к своим соседям.

1. Итак, первое, что бросается в глаза - долгое приветствие. Возьмём для примера обычную беседу при встрече. Идёт диалог, вроде:
-Амар мэндэ (Здравствуйте)!
-Мэндэ амар(Здравствуйте)!
-Бэетнай һайн гү(Как Ваше здоровье)?
-Һайн(Хорошо)! Танай бэе һайн гү(Как Ваше здоровье)?

Далее беседа переходит на здоровье родственников, скот, погоду и может занимать до получаса. Видимо, это связано с укладом жизни кочевников, когда пастухи с дальних пастбищ по многу месяцев никого не видят и не могут допустить не задать какой-то вопрос. Сегодня же этот древний этикет напрягает, особенно если ты человек решительный и привык сразу "брать быка за рога". Но лучше всего вспомнить, что твоя торопливость может сильно обидеть, даже оскорбить. Так что взгляните на всю ситуацию как на тест по тренировке терпения.

2. Говорить только хорошее... Жалко, что в сегодняшнее суматошное время всё больше людей видят во всём только негатив, ищут слабые места для колкостей. Новости о крови, насилии, жестокости становятся самыми рейтинговыми. Но так было не всегда. Традиции призывают говорить лишь хорошее, доброе, светлое. Так что стандартный разговор бурят-монгола обязательно должен повествовать только о позитиве, и лишь при необходимости ненадолго скатываться к проблемам. Из-за этой черты характера многим буряты кажутся закрытыми и даже лицемерными. Тут будет кстати вспомнить много раз подтверждаемую истину, что наша жизнь - то, что мы сами своими притягиваем в неё своими словами.

3. У бурят-монголов высоки в почёте неторопливость, неспешность. Иногда это очень похоже на медлительность. Создаётся ощущение, что окружающие обладают ментальными расстройствами, до которых всё "доходит" чрезвычайно долго. Зато в действии этот человек будет быстр, точен, аккуратен и придумает самое верное решение. Об этом есть даже русская пословица, которая гласит: "Кто думает - до чего-нибудь додумается".

В таких условиях человеку с русским мышлением, с привычкой торопиться, собирать и "отдавать" негатив может быть очень сложно. Но мы живём все вместе, так давайте будем внимательнее друг к другу!

Приветствуем вас, уважаемые читатели.

В нашей стране есть три буддийские республики — это Бурятия, Калмыкия и Тува. Однако у бурят и калмыков есть родственники — монголы.

Мы знаем, что основная масса бурятского населения сосредоточена на территории России. По сей день не утихают споры о том, чем буряты отличаются от монголов и насколько они схожи между собой. Одни говорят, что это один и тот же народ. Иные склонны считать, что между ними существует большая разница.

Может быть, правды и те и другие? Давайте попробуем разобраться! И для начала, конечно же, обратимся к истокам.

Истоки монгольских народов

Ранее территория нынешней Монголии была лесистой и болотистой, а луга и степи можно было встретить на плоскогорьях. Исследования останков древних людей показали, что они жили здесь примерно 850 тыс. лет назад.

В IV веке до н. э. появились хунны. Они облюбовали степи вблизи пустыни Гоби. Через несколько десятков лет начали сражаться с китайцами, а в 202 году до н. э. создали первую империю.

Хунны безраздельно властвовали вплоть до 93 г. н. э. Затем стали появляться монгольские, киргизские, тюркские, уйгурские ханства.

Зарождение монгольской державы

Племена неоднократно пытались объединиться в общее государство. Наконец им это удалось, правда, только частично. Образование, по сути своей, представляло племенной союз. В историю оно вошло под названием Хамаг Монгол.

Его первым вождем был Хайду-хан. Племена, входящие в состав государства, отличались воинственностью и нередко вступали в поединки с соседями, в частности, с жителями районов империи Цзинь. В случае победы требовали от них дань.

В схватках принимал участие и Есүгей баатар, отец будущего легендарного правителя Монголии Чингисхана (Темучжина). Воевал он до тех пор, пока не пал от рук тюрков.

Сам Темучжин в самом начале пути к власти заручился поддержкой Ван-хана, правителя кереитов в Центральной Монголии. Со временем армия сторонников разрасталась, что позволило будущему Чингисхану приступить к активным действиям.

В итоге он стал во главе наиболее значимых племен Монголии:

• найманов (на западе);
• татар (на востоке);
• кереитов (в центре).

Это позволило ему получить титул верховного хана, которому покорялись все монголы. Соответствующее решение было принято на курултае – съезде монгольской знати. С этого момента Темучжин стал именоваться Чингисханом.

Владыка стоял у руля государства более двух десятков лет, проводил военные кампании и тем самым расширял его границы. Но вскоре держава начала медленно распадаться по причине разношерстности культур завоёванных земель.

А теперь давайте обратимся к истории бурят.

Формирование бурятского этноса и культуры

Большинство исследователей склоняется к мысли о том, что нынешние буряты – выходцы из разных монголоязычных групп. Первоначальной родиной их считается северная часть ханства Алтан-ханов, существовавшего в период с конца XVI и до начала XVII века.

Представители этого народа входили в несколько племенных групп. Наиболее крупные из них:

• булагаты;
• хонгодоры;
• хоринцы;
• эхириты.

Практически все перчисленные группы находились под сильным влиянием халха-монгольских ханов. Ситуация стала меняться после того, как Восточную Сибирь стали осваивать русские.

Количество поселенцев с Запада постоянно возрастало, что привело, в конечном итоге, к присоединению прибрежных байкальских территорий к России. После вхождения в состав империи группы и племена стали сближаться между собой.

Этот процесс выглядел закономерным с той точки зрения, что все они имели общие исторические корни, разговаривали на сходных между собой диалектах. В результате образовалась не только культурная, но и экономическая общность. Другими словами, этнос, который окончательно сформировался к концу XIX века.

Буряты занимались разведением скота, охотой на зверей и ловлей рыбы. То есть, традиционными промыслами. В то же время оседлые представители этой народности начали обрабатывать землю. В основном это были жители Иркутской губернии и западных территорий Забайкалья.

Вхождение в состав Российской империи также сказалось на бурятской культуре. С начала XIX века стали появляться школы, со временем возникла прослойка местной интеллигенции.

Религиозные предпочтения

Буряты – приверженцы шаманизма и , что роднит их с монголами. Шаманизм — это самая ранняя религиозная форма, получившая название «хара шажан» (чёрная вера). Слово «черная» здесь олицетворяет таинственность, неизведанность и бесконечность Вселенной.

Затем среди народа распространился буддизм, пришедший из Тибета. Речь идет о . Это уже была «шара шажан», то есть жёлтая вера. Желтый цвет здесь считается священным и символизирует землю как первоэлемент. Также в буддизме желтый означает драгоценность, высший разум и выход из .

Учение Гелуг частично впитало в себя верования, существовавшие до пришествия . Высокопоставленные чиновники Российской империи не возражали против этого. Наоборот, они признали буддизм в качестве одного из официальных религиозных направлений в державе.

Интересно, что в Бурятии шаманизм более распространен, нежели в МНР.

Сейчас Монголия продолжает демонстрировать приверженность тибетскому буддизму Гэлуг, слегка подкорректировав его с учетом местных особенностей. В стране есть и христиане, но их количество незначительно (немногим более двух процентов).

Вместе с тем многие историки склонны полагать, что в настоящее время именно религия выступает в качестве основного связующего звена между бурятами и монголами.

Отдельная национальность или нет

По сути, такая постановка вопроса не совсем корректна. Бурят можно рассматривать как представителей монгольского народа, говорящих на своем диалекте. В то же время в России, например, их не отождествляют с монголами. Здесь считают их национальностью, которая имеет определенные сходства и отличия от граждан МНР.

На заметку. В Монголии бурят признают своими, причисляя к различным этническим группам. Так же поступают в Китае, указывая их в официальной переписи в качестве монголов.

Откуда пошло само название до сих пор не ясно. На этот счет существует несколько версий. Согласно основным из них, термин может произойти от таких слов:

• Бури (на тюркском – волк).
• Бар – могучий или тигр.
• Бури – заросли.
• Буриха – уклоняться.
• Брат. До наших времен дошли письменные свидетельства того, что во времена средневековья на Руси бурятов называли братскими людьми.

Впрочем, ни одна из этих гипотез не имеет под собой твердого научного основания.

Разница в менталитете

Буряты, побывавшие в Монголии, признают, что они отличаются от местных жителей. С одной стороны, соглашаются, что относятся к общей монгольской семье и выступают в качестве представителей одного народа. С другой – понимают, что все-таки являются другими людьми.

За годы тесного общения с русскими они прониклись другой культурой, частично забыли о своем наследии и заметно обрусели.

Сами монголы не понимают, как такое могло произойти. Иногда в общении с приезжими братьями они могут вести себя пренебрежительно. На бытовом уровне это происходит не часто, но все же случается.

Также в Монголии удивляются, почему большинство жителей Бурятии подзабыли родной язык и игнорируют традиционную культуру. Там не воспринимают «русскую манеру» общения с детьми, когда родители, например, могут прилюдно делать им громкие замечания.

Так поступают и в России, и в Бурятии. А вот в Монголии – нет. В этой стране не принято кричать на маленьких граждан. Там детям позволено практически все. На том простом основании, что они – несовершеннолетние.

А вот что касается рациона питания, то он практически идентичен. Представители одного народа, живущего по разные стороны границы, занимаются главным образом скотоводством.

По этой причине, а также в связи с климатическими условиями, на их столах присутствуют в основном мясные и молочные продукты. Мясо и молоко — основа кухни. Правда, буряты едят больше рыбы, чем монголы. Но это неудивительно, ведь они добывают ее из Байкала.

Можно долго спорить о том, насколько близки жители Бурятии к гражданам Монголии и могут ли они считать себя одной нацией. Кстати, существует весьма интересное мнение о том, что под монголами подразумеваются те, кто проживает в МНР. Есть монголы Китая, России и других стран. Просто в РФ они называются бурятами…

Заключение

Буряты многое забыли о традициях своего народа. Частенько многие из этих людей обладают западной манерой мышления и поведения, которая во многих случаях в корне отличается от принятой у восточных народов. Чтобы разъяснить некоторые особенности бурят-монгольского характера - была написана эта статья. Надеюсь, она поможет быть более терпимыми не только к своим соседям, но и к себе.

1. Итак, первое, что бросается в глаза - долгое приветствие. Возьмём для примера обычную беседу при встрече. Идёт диалог, вроде:
- Амар мэндэ (Здравствуйте)!
- Мэндэ амар (Здравствуйте)!
- Бэетнай һайн гү (Как Ваше здоровье)?
- Һайн (Хорошо)! Танай бэе һайн гү (Как Ваше здоровье)?

Далее беседа переходит на здоровье родственников, скот, погоду и может занимать до получаса. За это время собеседник собирает как можно более полную информацию о своём оппоненте, анализирует её путём дедукции почище всяких Шерлоков.

По одной только немногословной встрече острый умом человек может сделать огромное количество выводов.

Сегодня древний этикет нудного приветствия напрягает, особенно, если ты человек решительный и привык сразу «брать быка за рога». Но лучше всего вспомнить, что твоя торопливость может сильно обидеть, даже оскорбить. Так что будет лучше взглянуть на всю ситуацию как на тест по тренировке терпения и дедукции.

2. Говорить только хорошее… Жалко, что в сегодняшнее суматошное время всё больше людей видят во всём только негатив, ищут слабые места для колкостей. Новости о крови, насилии, жестокости становятся самыми рейтинговыми. Но так было не всегда. Традиции призывают говорить лишь хорошее, доброе, светлое. Так что стандартный разговор бурят-монгола обязательно должен повествовать о позитиве, и лишь при необходимости ненадолго скатываться к проблемам.

Из-за этой черты характера многим буряты кажутся закрытыми и даже лицемерными. Тут будет кстати вспомнить много раз подтверждаемую истину, что наша жизнь - то, что мы сами своими притягиваем в неё своими словами. Так бессмысленны ли передаваемые из поколения в поколение традиции?

3. У бурят-монголов высоки в почёте неторопливость, неспешность. Иногда это очень похоже на медлительность. Создаётся ощущение, что окружающие обладают ментальными расстройствами, до которых всё «доходит» чрезвычайно долго.

Зато в действии этот человек будет быстр, точен, аккуратен и придумает самое верное решение. Об этом есть русская пословица, которая гласит: «Кто долго думает - до чего-нибудь додумается».

В таких условиях человеку с русским мышлением, с привычкой торопиться, собирать и «отдавать» негатив может быть очень сложно.

Буряты и калмыки – представители группы монгольских народов, проживающих на территории нашей страны. Они ведут свое происхождение от потомков сформировавшегося в XII– XIV вв. монгольского суперэтноса, консолидировавшихся в составе Российского государства.

Буряты проживают в Иркутской и Читинской областях в достаточно сложных условиях. Развитие и жизнь бурят с давних пор характеризовались низким уровнем экономических отношений, длительное время определялись патриархально-родовым строем, тесными и устойчивыми связями только внутри узкого круга близких и родственников. Как правило, буряты вели кочевой образ жизни, были изолированы от внешнего мира, что сформировало их серьезную зависимость от природных сил, способствовало появлению множества традиций и обрядов, связанных с взаимоотношениями с природой. Каждое племя, каждый род могли надеяться только на собственные возможности, им неоткуда было ждать помощи.

Суровые условия Забайкалья и Прибайкалья не терпели поспешных решений, туманных размышлений и многословья. Подрастающее поколение воспитывалось через непосредственное включение в систему традиционного для бурят миросозерцания, определяемого условиями жизни в степи, лесостепи, тайге. Основной упор делался на наглядно-действенное видение мира, формирование особой сенсорной чувствительности и конкретно-образного мышления. Для выживания существенное значение имело высокое развитие пространственной ориентации, физической выносливости, наблюдательности, глазомера, внимательности и собранности, т.е. весьма своеобразного комплекса черт, занимающих особое место в национальном характере бурят .

• 1. Превыше всего – согласие.
• 2. На море – пловец.
• 3. На войне – богатырь.
• 4. В учении – глубина мысли.
• 5. Во власти – отсутствие лукавства.
• 6. В речах – мудрость.
• 7. На чужбине – непоколебимость.
• 8. В работе – мастерство.
• 9. В стрельбе – меткость.

Девять доблестей бурятского мужчины

Вот почему в национальной психологии бурят, с одной стороны, утвердились такие качества, как выдержанность, рассудительность, немногословность, слабое выражение эмоций и чувств, внутренняя уравновешенность, а с другой – активно функционировали коллективизм, взаимопомощь, взаимовыручка, исполнительность, устойчивость родственных связей, уважительное отношение к старшим, стремление обойти острые углы, конформность, терпеливость во взаимоотношениях .

Сегодня буряты – это люди со своеобразной психикой, особенности которой нужно принимать во внимание в межнациональных отношениях.

Калмыки – народ, проживающий в степном пространстве юго- востока европейской части России и ведущий свое происхождение от племени ойратов, пришедшего к нам из Монголии.

Исторические хроники свидетельствуют, что с древних времен ойраты по своему национальному характеру были по сравнению с монголами более независимыми, сплоченными, самостоятельными, настойчивыми и старательными. Впоследствии, мигрировав в Южную Россию, калмыки освоили огромное степное пространство, крайне редко заселенное. Сухая и безводная степь стала местом выпаса рогатого скота, овец, лошадей и многочисленного поголовья верблюдов. В их хозяйстве были новые для России породы сельскохозяйственных животных, наиболее приспособленных к нелегким условиям Нижнего Поволжья и предгорий Кавказа.

Калмыки разработали свою оригинальную систему использования обширных степных пастбищ. Академик И. И. Лепехин в конце XIX в. писал о калмыках: "От них польза есть. Они занимают пустые степи, ни к какому обитанию не пригодные. В них мы должны видеть не только представителей военной службы, защищающих наши пределы от набегов киргиз-кайсаков и кубанцев, по хороших и многочисленных обитателей, получающих от скотоводства наилучший убойный и рабочий скот" .

Многие исследователи считают, что такие национально-психологические особенности калмыков, как выносливость, неприхотливость, настойчивость, старательность, умение довольствоваться малым, обеспечили успешность их жизни в достаточно трудных природно-климатических условиях.

Во главе калмыцкой семьи стоял отец, и все остальные члены семьи должны были беспрекословно подчиняться ему и выполнять все его распоряжения. Домашним же хозяйством руководила мать. Несмотря на то, что калмычка находилась в полном подчинении мужчины, она пользовалась свободой и самостоятельностью в ведении хозяйства и в быту.

Исследователь обычаев и традиций этого народа П. Небольсин писал: "Калмыки тем разнятся от племен, исповедующих ислам, что у них женщины имеют человеческое, а не рабское значение. У многих мусульман они исключены из общения с мужским полом не только в забавах, но и даже и в молениях. У калмыков права женщины уравновешены и в том и в другом случае с правами мужчины. Мужчина, хотя бы это был сам владелец (улуса или аила), заметив, что встретившаяся ему женщина хочет сойти с лошади, должен сам спешиться и помочь ей сойти с седла. Женщина, жена или дочь, сама угощает гостей" .

Калмыки в домашней жизни, ровные в отношениях к жене, далеко не деспотичны и в дела жен не любят вмешиваться. Калмыки всячески избегают ссор с женами и заводить их считают ниже своего достоинства.

К тому же мужчины (не говорю уже о женщинах) совершенно чужды сквернословия, всякую ругань считают "кислым словом" и презирают любителей "словесной кислятины". Женщина в калмыцком обществе, в семье – это советчица и помощница мужа.

Я. И. Дуброва

В результате в психологии калмыков в целом получили развитие такие черты, как ровное и равное отношение практически ко всем другим людям независимо от их пола и социального положения, стремление мирно решать спорные проблемы в общении и взаимодействии с партнерами и даже оппонентами, ориентация на бесконфликтное поведение, достижение согласия ненасильственными средствами.

Кроме того, оказывал серьезное влияние на все стороны жизни и деятельности калмыков буддизм, воспринятый ими по наследству от монголов, что не могло не найти отражения в их психологии. По этой причине в ней закреплялись такие социальные ценности, как довольство тем, что есть в жизни в настоящее время, самоограничение в желаниях и мечтах, стремление не задумываться о трудностях жизни, умение легко и быстро их преодолевать, безразличие к чужим страданиям. У калмыков формировались и такие качества, как трезвость мысли и рационализм, стойкость к страданиям, неприхотливость, непритязательность, настойчивость при достижении реально существующих целей

Думается, что одной из причин является открытость культуры монгольских народов – экстравертов по своей натуре – в отличие, скажем, от закрытости мусульманской культуры. Желание познать мир, модернизироваться заставляет монголов перенимать много нового, чужого в ущерб своему, традиционному. Ведь недаром монголы, как в КНР, так и в России, отличаются высоким образовательным цензом.

Значение также имеет и то, что Бурятия расположена на далеких окраинах России, монгольского мира и буддийской цивилизации, что наложило определенный отпечаток на бурятский менталитет. У бурят как и в каждом народе была и есть своя элита. На рубеже веков эту элиту составляли бурятские национальные демократы. Свое образование они получали в ведущих российских университетах, став первыми бурятскими учеными и просветителями. Вместе с тем, будучи подданными Российской империи, они стали вольно или невольно эмиссарами во Внутренней Азии царской и советской политики.

В самосознании и политической практике элиты произошел синтез западной и восточной картин мира. С определенного момента они стали видеть себя в качестве авангарда просвещенной Европы в родственной Азии, посредником в продвижении глобальных идеологических проектов Российской империи и Советского Союза. В этом я вижу начало формирования среди бурят некоей транснациональной идентичности в ущерб собственно бурятской. Это нельзя назвать исторической и культурной тривиальностью. Ведь тибетцам, чеченцам и другим таким же интравертным, т.е. сосредоточенным на своей культуре, народам внешний мир совершенно безразличен, они самодостаточны в своем мироощущении и бытии, и поэтому ассимиляция им не грозит.

Пан-монгольская идентичность

Национальная идентичность любого народа имеет сложную природу. В национальной идентичности бурят можно выделить несколько компонентов: пан-монгольский, российский, буддийский и собственно бурятский. Буряты относятся и по сути являются составной частью общемонгольского мира. Монголия для бурят связывается с понятиями чистоты, прародины, великой истории, великих предков. Практически все деятели науки и культуры постсоветской Бурятии призывали к восстановлению общемонгольского единства, справедливо полагая, что только через осознание себя частью монгольского мира буряты могут сохраниться как этнос.

Однако исторический факт разъединения монгольских народов пустил глубокие корни. В Монголии зачастую наблюдается дискриминация или отрицание монголов не из Монголии, в выражениях «русские монголы», «китайские монголы» определение зачастую становится более важным, чем определяемое слово.

В Бурятии же многие вообще не склонны считать себя монголами. Но эту проблему инаковости не стоит преувеличивать. «Хаанахибта?» - вот первый вопрос, который задают друг другу буряты при первом знакомстве, и никуда от этого не денешься. Безусловно, идеи всемонгольского единства по-прежнему питают душевные настроения монгольской элиты и народа трех стран, ибо вера в единое происхождение и общую культуру всегда составляла и составляет главную отличительную особенность этнической идентичности.

Российская идентичность

Наверное, допустимо сказать, что пан-монгольское единство относится к пространству «идеального». В противовес «идеальному» существует парадигма реальности (realpolitic) – это нахождение этнической Бурятии в составе Российской Федерации. В бурятском националистическом дискурсе российское/советское приобрело негативную коннотацию: политические репрессии, лишение исконного названия республики (Бурят-Монголия), территориальный раздел, постепенная языковая и культурная ассимиляция.

Вместе с тем парадигма реальности – это также общероссийская история, политические реалии Бурятии как субъекта РФ, глубокое приобщение к русскому языку и русской культуре, наконец, индивидуальные ощущения бурят на повседневном уровне. Прагматически настроенные буряты понимают, что у «пан-монгольского проекта» мало шансов, и это диктует им необходимость включиться в общероссийские процессы интеграции и модернизации. И соответственно, их российская идентичность берет верх над общемонгольской, в их сознании реальное перевешивает идеальное.

Мои родители были глубоко убеждены, что наш бурятский мир заключается не только в наших обычаях и традициях. Не менее важным для них было единение с русским миром – современное образование и приведение нашего миропорядка с миропорядком империи. Но результат противоречив: все мы не хуже русских знаем русский язык, но язык наших предков безвозвратно уходит. Я, как практически все городские буряты, никогда не изучала бурятского языка в школе, чему не могут поверить мои коллеги иностранные ученые. Что это: вина самого народа или результат целенаправленной политики? Нынешняя активность по возрождению бурятского языка назрела давным-давно. Остается надеется, что бурятский язык еще не перешел черту, отделяющую его от кандидатства в список мертвых языков мира.

Бурятская этническая идентичность

Говоря о бурятской идентичности, я имею в виду бурятскую традиционную культуру, основанную на принципах родового общества. Все мы знаем, что так называемые пережитки родового общества по-прежнему очень сильны в бурятском обществе. До сих пор поддержание тесной связи с родными местами считается залогом благополучного течения жизни и духовного умиротворения. Значимость исконной бурятской земли, ее истории, культуры и религии всегда была чрезвычайно важной в дискурсе национальной бурятской идентичности, о чем свидетельствует активное возрождение шаманизма, которое мы наблюдаем в настоящее время.

Но как это ни странно, возрождение родовых и территориальных традиций входит в противоречие с консолидацией бурятского народа. Самой большой проблемой единения бурят и по сию пору остаются этнолокальные различия и их деление на западных и восточных, шаманистов и буддистов, русскоязычных и бурятоязычных. Интересным выходом из этой ситуации представляется своеобразная попытка современных шаманов г. Улан-Удэ консолидировать бурятский народ на основе тайлганов общебурятским божествам – 13 северным нойонам, Ойхони Бабаю, Бархан-ула, Тункинским хатам и т.д.

Буддийская идентичность

В отличие от шаманизма консолидирующая роль буддизма очень высока. Согласно социологическим опросам 70 % бурят считают себя буддистами и 18 % шаманистами. Однако в какой степени эта религиозность относится именно к буддизму, сказать сложно. Наиболее устойчивым компонентом религиозного комплекса в этнической Бурятии является бытовая религиозная обрядность буддийско-шаманского толка.

Она имеет форму поклонения буддийским и локальным божествам и духам. Все наиболее популярные в Бурятии обряды, такие как возлияние сэржэм, культ почитания родовых мест обо тахилга, поклонение местным божествам хада тахилга имеют синкретический шаманско-буддийский характер. Их суть одна и та же, только исполняются они либо в буддийской, либо в шаманской традиции.

Таким образом, среди выделенных нами компонентов национальной идентичности бурят к наиболее важным с точки зрения консолидации этноса можно отнести собственно бурятскую и религиозную (буддийско-шаманскую) идентичности. В настоящее время только в буддийской и традиционной бурятской сферах продолжает сохраняться бурятский националистический дискурс, используется бурятский язык, осуществляется реальная поддержка бурятской культуры и спорта. Бурятская традиционная сангха сейчас открыто заявляет о своих целях сохранения и развития национальной культуры бурят.

Дискуссия о национализме

Не могу не высказать своего отношения к дискуссии по поводу бурятского языка и бурятской культуры. По мнению Лазаря Бартунаева, онаносит несколько истерический характер и чревата ростом национализма среди бурят. Думается, что его опасения напрасны. Чтобы была понятна моя позиция, приведу некоторые выдержки из статьи известного китайского ученого, писателя и правозащитника Ван Лисюна под названием «Два империализма в Тибете». Он вместе со своей женой, известной тибетской поэтессой Церинг Осер посвятил свою жизнь служению интересам тибетского народа и защите прав национальных меньшинств Китая. Важная мысль его статьи заключается в том, что культурный империализм характерен не только для автократических, но и для демократических обществ, в особенности тех, где существует большая разница в количестве населения титульной нации и нацменьшинств.

В них не нужно использовать политическое подавление или насилие, вместо этого можно просто полагаться на демократические методы для создания «мэйнстрима», который сам по себе уже может маргинализовать меньшинства и их культуры. Последние, будучи на периферии, могут постепенно ослабляться или даже полностью исчезать. Именно поэтому национализм является необходимой частью движения меньшинств за культурное выживание.

На самом деле, протест против глобализации уже и есть протест против мэйнстрима, поэтому до тех пор, пока этот национализм не обретает политических форм и не становится насильственным, он может быть конструктивным. Этот вид культурного национализма должен обрести свое разумное место в открытом и справедливом обществе.

Ван Лисюн особо подчеркивает, что для того чтобы быть услышанным большинством, меньшинства должны научиться «себя артикулировать». Лично мне это напоминает афористичную фразу из гайдаевской комедии, где на бестолковый лепет «паки, паки… иже херувимы…» царь Иоанн разумно спросил: «Да как же тебя понять, боярин, коли ты ничего не говоришь?» В нашем случае китайский писатель приводит пример различия между уйгурами и тибетцами. Уйгуры гораздо жестче, чем тибетцы отстаивают свои права и сопротивляются государственному мэйнстриму. Однако они не удосуживаются артикулировать свои идеи ханьскому большинству в культурной сфере.

Уйгурские интеллектуалы отказываются использовать китайский язык в китайских СМИ и публичной сфере. В результате в китайском обществе нет никакого понимания уйгурского вопроса, низок интерес к культуре уйгуров, ханьцы полностью во власти государственной пропаганды по уйгурскому вопросу. Они испытывают только страх и враждебность к уйгурам, что навряд ли выгодно для положительного решения уйгурского вопроса. Другое дело – тибетский вопрос.

В противоположность, включенность тибетской религии, ее общие черты с китайской, активные усилия Далай-ламы урегулировать тибетский вопрос c китайцами, изобилие тибетских культурных профессионалов, пишущих на китайском (объясняющих тибетскую культуру и устанавливающих тесные связи между двумя культурами) – все это помогает тибетской культуре становится популярной и даже модной в Китае сегодня. Сейчас даже имеет место китайская субкультура, сконцентрированная вокруг «тибетской лихорадки».

Между тем, эта культурная артикуляция на эстетическом уровне делает тибетскую повестку дня понятной китайцам, она постепенно вызывает понимание и симпатию к тибетской позиции. Сила тибетского движения в использовании мирных и гибких средств в целях преодоления доминирующей силы должна стать примером для других национальных меньшинств. Здесь мне приходит на ум Чингисхан и его великая военная мощь, которой не смогла противостоять ни одна нация. Но он не победил тибетцев. Наоборот, монголы приняли тибетский буддизм. Это доказывает силу культуры.

С точкой зрения Ван Лисюна трудно не согласиться. Его решительная позиция в тибетском вопросе, равно как широкомасштабные протесты в Тибете накануне Пекинских олимпийских игр вызвали в Китае серьезные интеллектуальные дебаты по поводу ситуации в Тибете. И когда Ван Лисюн организовал публичное обращение к правительству в марте 2008 г. с призывом пересмотреть политику в Тибете, его подписали более 300 самых известных китайских ученых и интеллектуалов.

Как оценить в этом свете артикуляцию бурятского национального вопроса и ее эффективность? И то и другое оставляют желать лучшего. В Советский период говорить по-бурятски было едва ли не признаком отсталости. Предпринятые в конце 70-х гг. прошлого века меры по ограничению преподавания бурятского языка в средней школе вызвали если не индифферентную, то очень слабую протестную реакцию в обществе. В постсоветский период республика не смогла вернуть себе свое исконное название. Не смогла отстоять и бурятские автономии в Читинской и Иркутской областях.

Сейчас же наши парламентарии, принимая закон о языке, даже не поняли, как сообщают СМИ, что из него изъято положение об обязательном изучении бурятского языка в школах.

Исходя из сказанного, мне кажется, бурятам не нужно бояться национализма. Ведь во всем мире это понятие понимается совсем не так, как в России. Оно означает скорее право на сохранение своей культуры и языка, своей этнической идентичности и никак не связано с ущемлением прав других народов, сепаратизмом и шовинизмом. В этом смысле бурятам следовало бы воспользоваться открытостью характера своей культуры, умением находить общий язык с представителями различных национальностей себе на пользу.

И каким бы сомнительным не казался «кодекс чести истинного бурята», какими бы «истеричными» не представлялись разговоры и дискуссии по вопросу о том, что значит быть бурятом и как он должен ощущать себя в современном мире, сам вопрос может перейти в новое качество: могут ли буряты жить с ощущением и сознанием того, что они являются носителями уникальной самобытной и в то же время современной традиции? И если этот вопрос имеет положительный ответ, то по отношению к ним можно будет забыть о таких понятиях, как «этнический маргинал», космополит или так называемый «человек мира».